Команда - [2]
Кусакина(Дакашиной). Разошелся, гляди… А чо с ним сегодня?
Тренер(разъяренно). Не говори обо мне при мне в третьем лице!
Внезапно срывается и убегает Алевтина. Тренер оторопело глядит ей вслед.
Куда?..
Пыжова. Гоген Петрович, людям, бывает, хочется…
Тренер. Что хочется, что?
Пыжова. Ну, это… Ну, как бы — ну, это…
Тренер(Художнику, спустившемуся на землю с лестницы). Художник, вы понимаете?
Художник. Про что?
Тренер. Не про что — вообще! Вы художник, должны понимать!
Художник. Нет…
Тренер. Вот и я — нет!.. Всегда понимал, а теперь до того не понимаю, что по ночам уже не сплю! По ночам глаза отворяю — и ни в одном глазу!.. Сон бежит, представляешь? Как вспомню, что у нас через неделю игры — и меня, как дождем. От пяток до самого лба. Хочешь, трогай мой лоб — ледяной!
Пыжова(со слезами). Ой, бедненький Гоген Петрович…
Тренер. Что делать, художник?
Художник. Не знаю… (Направляется к поролоновым матом).
Пыжова. А вы на ночь, наверно, чаю с малиной выпили.
Тренер(резко). Не выпил!
Пыжова. Да? А я тоже, как чаю с малиной напьюсь, мне тоже не спится, и тоже лежу и потею, лежу и думаю…
Тренер. Маша, малина у вас на уме! Что у тренера за команду душа болит — такое тебе в голову не приходит.
Пыжова. Приходит, Гоген Петрович.
Тренер. Я знаю, что вам приходит!
Пыжова. Это, это приходит, Гоген Петрович.
Бегом возвращается и становится в строй Алевтина.
Вот именно то, про что вы сказали — то и приходит. Я даже Але вчера говорила: по-моему, я говорила, у Гогена Петровича душа за нас за всех жутко болит. Аля, скажи!
Алевтина. Ну.
Пыжова. Нет, ты ему словами скажи, как я тебе сказала.
Алевтина(не понимает). Чего ты мне сказала?
Пыжова. Здрасти, Аля! О чем я тебе вчера говорила?
Алевтина. О чем?
Пыжова. Про его прекрасную душу — забыла? Как она у него болит? Вообще, какая она у него? Ну, скажи?
Алевтина. Зачем?
Пыжова(все больше распаляясь). Как зачем, как зачем? Гоген Петрович не верит.
Тренер. Не верю.
Пыжова. Сделай, чтобы поверил!
Алевтина. Ну, ладно: она говорила, как будто вы говорили, что всю жизнь на команду положили, а она недостойна.
Пыжова. Аля, не так! Гоген Петрович, она… Аля, зачем искажать? Я только сказала, что Гоген Петрович отдал нам очень много жизненных сил и поэтому ему глубоко не безразлично, что с нами происходит.
Алевтина. Ты сказала, он лезет в нашу личную жизнь.
Пыжова. Не лезет, а принимает участие.
Алевтина. Какая разница…
Пыжова. Разные вещи, Аля! Когда принимает участие — это одно, а когда лезет — совсем другое! Гоген Петрович не лезет, Гоген Петрович участвует!
Алевтина срывается с места, но Тренер успевает ее перехватить.
Тренер. Куда?
Алевтина. Туда…
Тренер. Отставить, назад!
Алевтина. Да мне надо…
Тренер. Не надо, ты только была!
Алевтина. А если мне надо? Сами всегда говорите: есть такое слово — а сами… Как вам если надо — так надо, а мне, если надо — не надо… Вот надо мне!
Тренер(налившись гневом). Если надо — бегом!
Алевтина убегает.
Говорить научились! Все научились! За словом никто в карман не полезет! (Наверх, Художнику.) Художник, никто!..
Художник. Подайте мне тряпочку, будьте любезны.
Тренер(Кусакиной). Подай человеку тряпку, хоть польза какая-то! Э, да пока ты подашь! (Сам взбегает с тряпкой по стремянке.) Держи, художник!
Художник. Как вас благодарить?
Тренер. Не надо меня благодарить, я привык к неблагодарности. Капитан!
Калинкина. Я!
Тренер. Где народ?
Калинкина. А это… народ… (Растерянно разводит руками.)
Тренер. Я команды не вижу. Где журнал?
Калинкина(растерянно). Журнал…
Тренер. Ничего не знаешь! Никто ничего не знает! (Спрыгивает на пол с лестницы, морщится, как от кислого.) Все сам, везде только сам, положиться не на кого… Если сам не возьмешься, сам не сделаешь… (Художнику.) Как вам все же хорошо: сам намазюкал — по крайней мере, сам отвечаешь. По крайней мере, не так обидно! (Отдает журнал капитану.) Пиши, кто есть, кого нет!
Калинкина(с журналом в руках выходит из строя). Это… значит… сейчас…
Тренер. Дуся, быстрее, сказал, попросил!
Калинкина(поспешно). Надя Дакашина.
Дакашина молча на шаг выходит из строя и возвращается в строй.
Тренер. Как настроение, Надежда?
Дакашина неопределенно пожимает плечами.
Выглядишь — ничего… Бледная, но ничего… Тебе очень розовой, кстати, не очень… Главное, Надежда, настроение… Не поддавайся настроениям, слышишь?.. Возьми себя в руки, ты слышишь?
Бегом возвращается и становится в строй Алевтина. Тренер с сердитым прищуром смотрит на Алевтину. Медленно переводит взгляд на Дакашину.
У меня с настроением тоже бывает… Но я себя, знаешь, скрутил… Надо, Надежда!
Алевтина. Есть такое слово!
Тренер(будто только и ждал этой реплики). А, представь себе, есть! (С силой стучит себя по груди.) У кого для людей тут хотя бы чуть-чуть… (Осекается, машет рукой; Калинкиной.) Дальше.
Калинкина. Это, значит… Кусакина.
Кусакина. Тут.
Тренер. Выйди. Сделай нам всем такой одолжение — выйди, пожалуйста.
Калинкина. Тонька, выйди.
Пыжова(умоляюще шепчет). Селедочка…
Кусакина(нехотя выступает на шаг). Как будто у меня ноги лишние, да ты…
Тренер. В строй.
Однако Кусакина не торопится возвратиться в строй.
Тебе было сказано: встань назад в строй.
Место действия: у фонтана случайных и роковых встреч, в парке нашей жизни. Ночь. Из гостей через парк возвращается семейная пара, Туся и Федор. Федор пьян, Туся тащит его на себе. Он укоряет ее, что она не понимает поэта Есенина и его, Федора.Тут же в парке нежно и пылко обнимаются двое влюбленных, Оличка и Лев Кошкин (Ассоциация со Львом Мышкиным из «Идиота» Ф.Достоевского.)Тут же обнаруживается муж Олички, Электромонтер. Оказывается, он ее выслеживаетТут же возникают три хулигана: они выясняют отношения из-за собаки.Персонажи вступают друг с другом в сложные, сущностные взаимоотношения, на фоне бытийного бреда и уличных драк пытаются докопаться до самого дна гамлетовских ям: как и для чего жить? Кого и за что любить? И т. д.
В первом акте между Мужчиной и Женщиной случилось все, или почти все, что вообще может случиться между мужчиной и женщиной.Но дальше они превратились в людей. С болями, страстями, проблемами.Он, достигнув физической близости с Нею, желает открыть Ей всю душу и открывает. Она, подарив Ему всю себя, не может понять, чего ему еще надо?..
Трагифарс для двух актеров. В трех частях. Старый профессор-литературовед, последователь Льва Толстого, собирается в поездку. Лезет в старый комод за носками, случайно находит пожелтевшее от времени любовное письмо, написанное его жене 50 лет назад. В то время, когда он был на войне, в то время, когда они потеряли единственного сына. Он оскорблен, Он требует от Нее объяснений, Он хочет уйти от Нее…
Ни сном ни духом не помышлял о судьбе литератора. Но в детстве однажды проиграл товарищу спор, элементарно не сумев написать четырех строчек в рифму. С тех пор, уже в споре с собой, он сочинял стихи, пьесы, романы. Бывало и легко, и трудно, и невыносимо. Но было – счастливо! Вот оно как получилось: проиграл спор, а выиграл Жизнь!
История Кира, похищенного еще младенцем смертельно оскорбленной женщиной и взращенного в непримиримой ненависти к собственным родителям, произросла из библейской истории о двух бедных самаритянках, которые с голоду сговорились съесть собственных младенцев. В общем, съели одного, а когда дошла очередь до второго, несчастная мать воспротивилась… (4 Книга Царств, гл. 5, 6). Географически действие романа разворачивается в Москве и, как говорится, далее везде, и довольно-таки своеобразно живописует о фатальном участии Кира в знаковых событиях XX столетия.
Расскажет нам историю на первый взгляд не реальную и надуманную, но с глубоким философским смыслом. Нормальность — понятие относительное. И подчас в жизни так переплетено все в один узел, что уже и не разобрать кто же на самом деле сумасшедший.
Может ли свадьба без невесты быть удачной? Конечно! Достаточно семерых парней. Из контекста их разговоров вырисовывается портрет современного мужчины, переживающего внутренний кризис и полностью зависящего от собственных гормонов.Жаркие выяснения отношений, и почти детективная интрига с расстроенной свадьбой, и раскрытие семейных тайн. Но итог всего случившегося — радостный. Выпустив пар и разобравшись с собственными комплексами, обидами и переживаниями, герои смогут вернуться к нормальной жизни и — чем черт не шутит — обрести счастье.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
От издателяКонгрив творил на рубеже веков (XVII–XVIII), в эпоху переломную, сложную, формирующую новые понятия, мораль и эстетические нормы.Комедии Конгрива, произведения подлинно талантливые и яркие, созданные едким насмешником над нравами века, отразили свое время, свою эпоху.Перевод Р. П. Померанцевой; стихи в переводе Ю. Б. КорнееваКомментарии И. В. Ступникова.
От издателяКонгрив творил на рубеже веков (XVII–XVIII), в эпоху переломную, сложную, формирующую новые понятия, мораль и эстетические нормы.Комедии Конгрива, произведения подлинно талантливые и яркие, созданные едким насмешником над нравами века, отразили свое время, свою эпоху.Перевод Р. В. Померанцевой; стихи в переводе А. С. ГолембыКомментарии И. В. Ступникова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.