Колыбельная - [6]

Но даже это эпохальное событие, без сомнения, привлекшее внимание всего исследовательского центра, не спасло нас с Лютом от косых взглядов. И если я, и без того выслушавшая достаточно разнообразнейших сплетен о своей персоне, нервничала, то особист оставался спокоен и язвителен, как обычно. Пронять его было гораздо сложнее; с этой задачкой справилась только Алевтина Станиславовна, вернувшаяся из спецхранилища с моей шпилькой в прозрачном пластиковом пакете.

— Я обсудила вопрос с руководством, и Идан Могутович подписал разрешение на выдачу артефакта в целях безопасности должностного лица третьего чина, — с каменным лицом сообщила она и вручила свою добычу Люту.

Особист повертел в руках пакет, рассматривая шпильку через прозрачный пластик, и насмешливо заломил левую бровь.

— Предусмотрительно, — заметил он, старательно не замечая, как я заливаюсь краской, — но поспешно. Во-первых, Ратиша под наблюдением отдела по особым поручениям, а я, как вы заметили, должностное лицо. А во-вторых, особиста вам на опыты все равно не отдадут.

На лице явно подслушивающей Дарины обозначилось здоровое сомнение, на моем, подозреваю, тоже — а следом умолк и Лют, хотя Алевтина Станиславовна не позволила себе ни единого лишнего замечания, отлично понимая, что и без того перегнула палку. Но все мы слишком хорошо осознавали, что речь идет о вещах такой важности, что, пожалуй, после некоторого размышления МагКонтроль мог отдать на опыты хоть весь отдел по особым поручениям.

— А если в частном порядке? — с надеждой поинтересовалась профессор Чечевичкина, не спеша нагнетать обстановку. — Может, хотя бы образец крови…

Лют хмыкнул и явно собрался разразиться язвительными замечаниями, но я нервно вздохнула и сказала:

— Лучше сдай. Мы не знаем точно, как работает механизм передачи, и вполне возможно, что даже обычного прикосновения достаточно для активации. Если показатели окажутся повышенными, шпилька действительно не помешает.

Особист обернулся ко мне, но задавать напрашивающийся вопрос вслух не стал — и за это я была ему особенно благодарна.

Анализ крови, внезапно понадобившийся Люту после того, как его застукали в обнимку со мной на рабочей кухоньке, однозначно придаст сплетням особую пикантность. Но если я действительно накачала его магией, то об этом лучше узнать до того, как она начнет выпирать кристаллами наружу.

Поэтому в ответ на незаданный вопрос я кивнула с мрачной решимостью. Лют помолчал, словно давая мне время одуматься, а потом весомо сказал:

— Если показатели окажутся повышенными, результат не должен выйти за пределы этой комнаты, — он адресовал особенно выразительный взгляд смутившейся Дарине. — А взамен я побуду белой крыской. В частном порядке.

Подобное заявление от черного особиста прозвучало бы забавно, если бы не смысл его слов. Подписаться на роль подопытного кролика без заключения договора, ограничивающего бурную фантазию экспериментаторов, — просто ради того, чтобы наши имена не трепали попусту, — пожалуй, на это даже я бы не решилась. А ведь у него, в отличие от меня, был выбор…

— Ну-ка цыц, — скомандовал Лют, не дав мне и рта раскрыть. — Еще анализ не готов, а ты уже споришь.

— А если… — робко мяукнула я, но особист, не дослушав, демонстративно закатил глаза и принялся расстегивать форменную куртку.

Приободрившаяся Алевтина Станиславовна рыкнула на Дарину, и та побежала за оборудованием. Лют без лишних сантиментов приставил стул к столу, на котором не далее получаса назад препарировали умершую вчера крысу с кристаллом в животе, уселся и вытянул левую руку. Вернувшаяся лаборантка споро перетянула ее выше локтя, и я малодушно отвернулась.

Повернуться обратно меня заставил только характерный хлопок.

Из пробирки в руках Дарины росла тонкая полупрозрачная игла изо льда, покрытая жутковатыми темно-бордовыми разводами. Алевтина Станиславовна смотрела на нее, как ребенок — на вожделенную конфету. Лют, вопреки ожиданиям, — с каким-то отстраненным, ироничным интересом.

— Ратиша? — с огнем в глазах окликнула меня профессор, и я без лишних вопросов сменила на стуле безмолвствующего особиста.

Но моя кровь, как и раньше, вела себя вполне благопристойно и никакими иглами не стрелялась — даже после второй пробы, когда мне отдали кристалл магии из анализа Люта.

— Кажется, придется отращивать волосы, — философски заключил особист. Испуганным он не выглядел — как будто и не выяснил минутой ранее, что без привычной исследовательской бесцеремонности Алевтины Станиславовны был бы мертв в лучшем случае к концу недели. — И нет, Дарина, ничего не было, поэтому, Тиш, никаких девчачьих поцелуйчиков в щеку вместо приветствия. Разве что кто будет трепать языком…

Мы одинаково оскорбленно посмотрели на него. Дарина — потому что хоть и не сочувствовала мне, но и так отлично понимала, что сболтнула лишнего, а я — потому что никаких девчачьих поцелуйчиков за мной отродясь не водилось.

Потом до меня все-таки дошло, и я искренне устыдилась.

— Прости, — попросила я. — Из-за меня ты… — и снова не смогла закончить, потому что меня безо всякой опаски щелкнули по носу.

Правильно, чего теперь-то бояться…