Колыбель времени - [23]

— Кэт, что происходит? Почему меня отправляют от двора, тем более сейчас, когда Эдуарду все хуже?

— Мадам, думаю, вам действительно лучше уехать, Его Величество прав.

Я не стала говорить, что нутром чую неприятности, причем крупные. Зато нашла повод заставить ее подчиниться:

— Что, если король завтра женится на Джейн Грей? Вы станете носить ее шлейф и приседать перед ней в реверансе?

Елизавета вытаращила на меня глаза так, словно я предлагала ей собственноручно вымыть грязные ноги нашего конюха:

— Ни за что!

— Тогда поехали.

— Эдуарда жалко…

Но беседа с братом только подстегнула решение уехать, король чувствовал себя слишком плохо, чтобы возражать герцогу, во всем подчинялся ему и не желал слушать разумных слов. Мало того, чувствуя близкий конец, он с каждым днем превращался во все более нетерпимого фанатика.

И снова Елизавета рыдала:

— Кэт, я не узнаю Эдуарда! Он был таким хорошим мальчиком! Он любил нас с Марией. Почему же теперь… почему…

— Из хороших мальчиков не всегда вырастают хорошие короли. Скажите спасибо, что он не женится на Джейн Грей.

— Почему?

— Слишком слаб.

— Откуда ты знаешь?

— Вы только что сами сказали, что слаб.

— Нет, про женитьбу?

— Слышала разговор о том, то Джейн выдают замуж за Гилберта Дадли, сына герцога Нортумберленда.

— Хорошо хоть не Роберта…

Я внимательно вгляделась в лицо Рыжей, та вспыхнула:

— Что ты на меня так смотришь? Роберт мой друг с детства.

— Конечно, конечно… и пусть будет только другом!

И все же несколько дней Елизавета сопротивлялась, но потом вдруг:

— Поехали! Завтра же!

Я с интересом присмотрелась:

— Почему спешка?

Явно виноват не король, тогда кто же? Долго гадать не стоило: кто как не Роберт Дадли? Так и есть:

— Он женится!

— Кто, Его Величество? — Я прекрасно понимала, что Елизавета имеет в виду вовсе не своего братца-короля, но не переспросить не могла.

— При чем здесь король, Роберт женится! А выбрал-то себе кого! Деревенщину, не умеющую даже присесть в реверансе как следует!

Я уже видела Эми Робсарт, которую выбрал в жены Роберт Дадли. Рыжая не права, Эми очень симпатичная, куда приятнее самой Елизаветы, но моя подопечная не могла вынести даже мысли, что ей предпочли другую! Хотелось сказать: детка, ты бы дала знать Роберту, что неравнодушна к нему, никакой Эми не было бы. Но я не стала подбрасывать столь опасные мысли Елизавете — чем дальше она от Роберта, тем спокойнее мне живется. Я еще не забыла невежливого обращения в Тауэре.

К моей радости, двойная обида на брата и на несостоявшегося возлюбленного быстро выгнала Елизавету из опасного для нее двора.

Обиженная на весь белый свет, она удалилась в Хэтфилд зализывать душевные раны.

Мне так хотелось сказать: не дергайся, девочка, твое время — и такое долгое время — еще не пришло, ты еще будешь не просто первой дамой при дворе своего братца, ты будешь королевой, да какой! Но я ничего не могла, только пыталась утешить свою Рыжую рассуждениями, что при таком дворе и блистать не стоит.

— А при каком стоит?

— А вот будет у вас свой двор, там и будете блистать.

И вдруг сумасшедшие глаза:

— А может, в Америку сбежать?

Я даже дар речи на мгновение потеряла, но всего лишь на мгновение:

— Куда?!

— Да, с пиратами!

Только этого мне не хватало! У Рыжей вполне может хватить ума найти себе Джека Воробья и стать при нем Воробьихой. Нет уж, у меня морская болезнь, я за ней на палубу какой-нибудь скорлупы не полезу, пусть сидит дома в Хэтфилде.

Две недели Елизавета носилась с идеей стать морячкой, вернее, предводительницей корсаров, слава богу, на дольше ее просто не хватило. Жизнь потекла по прежнему руслу.

Позже я обдумывала такой поворот событий, пытаясь понять, что получилось бы. Понять не смогла, уж слишком необычной была идея. Елизавета во главе пиратской шайки… Европа бы содрогнулась не меньше, чем от Варфоломеевской ночи или Великой французской революции.

А при дворе события даже в наше отсутствие развивались стремительно. Король, в детстве ничем не болевший, вдруг стал хилым, у него развилось множество хронических недугов, самым неприятным из которых был туберкулез. Король слабел, отекал и кашлял кровью. Все прекрасно понимали, что жить ему осталось совсем немного. Бедный мальчик… некому даже заступиться за юного короля, которого совершенно откровенно сживали со света. Но позволять это делать Елизавете я не могла, любая попытка могла привести в Тауэр уже не только нас с Парри, но и саму Рыжую.

Сколь сильны враги Елизаветы при дворе, стало ясно, когда от Эдуарда пришло потрясающее известие: король объявил обеих (!) сестер незаконнорожденными! И Марию, и Елизавету. И определил наследование трона вообще без них. Конечно, такое завещание несовершеннолетнего монарха должно пройти парламент, но все понимали, что это дело времени. А вот его герцогу Нортумберленду и не хватило. Просчитались они со сроками, король был уже слишком ослаблен.

При дворе творилось невесть что, теперь даже Елизавета была рада, что мы далеко от этого осиного гнезда. Как только Эдуард подписал завещание в пользу своей двоюродной сестры Джейн Грей (кстати, она мне нравилась, хорошая неглупая девочка, неужели не понимала опасности?), герцог Нортумберленд поспешил женить на будущей королеве своего сына Гилберта. Говорили, что саму Джейн пришлось загонять под венец в буквальном смысле плетью, но это удалось.