Приключение с продолжением
Весна была ранней и потрясающе яркой, со звоном капель с сосулек, с солнечными зайчиками на воде и льдинках, с купающимися в холодной воде воробьями…
Обожаю такое время, хочется раскинуть руки и, глядя в синее небо, орать от восторга: «Весна идет! Весне дорогу!»
И в тот день тоже хотелось. Мои руки уже начали движение в стороны, когда мобильник засигналил о полученной эсэмэске. Ясно, у кого-то из наших тоже изнутри попер восторг, но выразился не в воплях, а в сообщении.
Но эсэмэска оказалась вовсе не от наших, вернее, может, и от наших, но чуть придурковатая даже для весеннего дня. Меня просили срочно прийти по какому-то нелепому адресу для переговоров о будущей работе. Даже заморачиваться с определением, какой козел прислал, не стала, ясно, что кто-то из парней дуркует.
Но внутренний голос почему-то подсказал: «Иди!» Я всегда прислушивалась к внутреннему голосу, если на экзамене он советовал взять правый билет, обязательно брала левый и никогда не ошибалась. Однако в тот день то ли солнышко грело слишком рьяно, то ли у меня от весны тоже крышу снесло, но поступила именно так, как подсказывал голос, то есть пошла.
С этого момента начались мои приключения, в которые, расскажи я нормальным людям в трезвом состоянии, никто не поверил бы. Нет, авантюризм — одна из основополагающих черт моего характера, но то, что начало происходить дальше, не лезло ни в какие разумные и неразумные рамки тоже. Барон Мюнхгаузен по сравнению со мной просто болтливый мальчишка, ему и не снились выверты такой судьбы.
Однако начало оказалось весьма прозаическим. Навигатор сообщил, что улочка и дом, куда меня приглашали, совсем рядом, от станции метро метров этак пятьсот. Ладно, прогуляюсь… Дом серый, ничем не примечательный, с кучами грязного снега в окурках и собачьих «подснежниках», никаких вывесок или транспарантов вроде приветствий «Нашей дорогой!», ни тебе красной ковровой дорожки, ни оркестра… Ну и кто так встречает своих будущих работников? Нет, в столь неприметном месте будущему светилу российской и, скажем без ложной скромности, мировой медицины работать явно не стоило.
Я повернулась, ожидая лицезреть своих давящихся от смеха приятелей, — несомненно, это их рук дело, — но увидела, как из неприметной машины вышел такой же неприметный молодой человек и направился в мою сторону. Даже если бы внутренний голос подсказал, что это тот, кто отправил сообщение, я бы поверила, но голос почему-то затаился, словно испугавшись, что и так наговорил много лишнего.
Человек вежливо поздоровался и раскрыл какой-то документ, явно важный, поскольку тот оказался буквально прикован к его запястью цепочкой. Предупреждая любые поползновения завладеть ксивой, он легко выбросил руку вперед, чтобы документ оказался прямо перед моими глазами. Пришлось посмотреть. Собственно, вглядываться не во что. Рядом с фотографией, больше похожей на фоторобот, значилось: «ИИИ» и данные обладателя: «ИВАНОВ ИВАН ИВАНОВИЧ». Интересно, «ИИИ» это инициалы или все же название какой-то организации?
Я попыталась изобразить книксен:
— Тогда я Матрена Обалдуевна.
— Как вам будет угодно, — согласился человек, в то время как его документ ловко исчез в рукаве вместе с полуметровой цепью. — Здесь не очень удобно разговаривать, пройдемте в машину…
У меня невольно вырвалось:
— С вещами?
Иванов Иван Иванович из «ИИИ» согласно кивнул:
— Пожалуй…
Опля! Вот это выверты, его ничем не пробьешь, кажется, дело серьезное. Топая к машине, я прикидывала свои возможные грехи, за которые следовало вот так посреди улицы… с вещами… Столь крамольные не находились, не считать же государственным преступлением мелкие пакости, творимые в веселой компании подшофе, если за такое сажать, то ни камер, ни машин с серьезными дядьками не хватит. Радовало одно: если за эти грешки, то внутри машины должна поджидать вся наша буйная компания, уже легче, с хорошими людьми оно всегда веселее…
Чуть подумав, я решила отрицать все, даже факт собственного рождения. На всякий случай.
Парней в машине не было, зато обнаружился не менее серьезный молодой человек, представившийся:
— Петров Петр Петрович…
— А я Марьванна Опупеева.
Иванов, усаживаясь на переднее сиденье рядом с водителем, усмехнулся:
— Только что была Матреной Обалдуевной.
— Есть разница?
— Никакой. Поехали.
Наручники на меня не надели, черный колпак тоже, ехали мы недолго, правда, плутали какими-то проходными дворами, но это тоже можно понять, по большим улицам пробки неимоверные, словно все горожане разом вывезли свои машины на весеннее солнышко позагорать.
Наконец оказались в небольшом дворике перед таким же небольшим двухэтажным зданьицем. Выйдя из машины, я разочарованно протянула:
— А писали про работу…
