Колыбель богов - [3]

Мать Даро умерла рано — когда ему исполнилось всего четыре года. Её прекрасный и любимый облик виделся ему далёким, размытым, неясным, словно он всматривался в прошлое через туманную дымку. Отец так и не женился — морскому бродяге просто было недосуг обзаводиться новой женой. К тому же, он очень любил мать и не мыслил себе совместную жизнь с другой женщиной. Конечно же по прибытии из дальнего плавания отец не отказывал себе в маленьких мужских удовольствиях, и Даро это знал, но чужих женщин домой он не приводил, а остальное юношу не волновало.

Жилище Даро было просторным и красивым. Отец был не только всеми уважаемым кибернетосом, но ещё и торговцем, поэтому относился к зажиточным жителям Крита. Верхний этаж дома был жилым, а нижний служил хранилищем для продуктов и товаров.

Отец любил комфорт, поэтому внутренне убранство дома он обустроил наилучшим образом. Колонны портика были окрашены в красный цвет, — точь-в-точь как во дворце самого миноса[5], правителя острова, стены украшала дивная цветная роспись, полы были не глинобитными, как у многих жителей пригорода, а мозаичными, везде стояли красивые напольные вазы, а на полках радовали глаз чудные кубки на высоких ножках работы местных мастеров, разнообразные чаши, расписные блюда и кратеры[6], которые отец (его звали Видамаро) привёз из-за моря.

По сравнению с другими постройками пригорода, сильно скученными и невзрачными, при доме Даро был разбит сад и цветники, подворье было застелено каменными плитами, а под полосатым холщовым навесом стояла большая бронзовая печь — гордость Видамаро. Такой диковинки не было ни у кого в округе. Видамаро радовался, когда поглядеть на диковинку к нему приходили даже придворные.

Кибернетос выменял печь на изящную тонкостенную расписную посуду (её делали только гончары Крита) у дарданца, торговца далёкого Илиона[7], что само по себе уже было дивом. Дарданцы слыли большими гордецами и относились к кефтиу (так жителей Крита называли в Та-Кем, и это название со временем прижилось и среди самих островитян), несмотря на то что они практически владели всей Эгеидой[8], весьма снисходительно, чтобы не сказать больше.

Они никак не могли понять, почему ни один из городов острова не защищён от врагов мощными укреплениями — такими, как в Илионе. Надменные дарданцы, постоянно воюющие с ахейцами, утверждали, что стены вокруг Трои построил сам Посейдон, владыка моря, а бог сияющего света Аполлон в это время пас в горах царских овец. Так это или не так, отец Даро спорить не стал, лишь кивал в знак согласия, чтобы удачно сторговаться.

Внешних врагов на Крите не боялись. Главной защитой острова были не стены и башни, а окружавшие его морские воды, сильный военный флот и хорошо обученные воины, оснащённые первоклассным оружием.

Увидев Даро, служанка (её звали Мелита) приязненно улыбнулась. Она любила юношу материнской любовью, хотя никогда и никому в этом не признавалась. Даже самой себе. Мелита попала на Крит уже достаточно взрослой и была очень благодарна отцу Даро, который выкупил её у работорговца и приставил к хозяйству. Рабынь обычно использовали на тяжёлых работах — они занимались шитьём, пряли пряжу, обрабатывали шерсть и лён, притом с раннего утра и до ночи, и относились к ним, как к скоту. А в доме Видамаро она чувствовала себя свободной; собственно говоря, так оно и было — кибернетос в ней души не чаял, так как Мелита заменила его сыну безвременно усопшую мать.

— Поешь… — Мелита поставила на небольшой столик под деревом густую похлёбку из чечевицы, в которой плавали кусочки мяса.

— Не хочу, — ответил Даро; обычно с утра у него не было аппетита. — Приготовь мне кусок козьего сыра — того самого, с травками, и налей кувшин вина из амфоры[9] с нарисованными на ней осьминогами. Я иду к дедушке в Аминисо[10].

Сыр с травами на Крите редко кто мог делать. Он считался деликатесом. У Мелиты такой сыр получался отменно вкусным и Даро знал, что для деда он будет лучшим подарком. Как и густое вино многолетней выдержки в небольшой красивой амфоре, на которой были изображены морские глубины с осьминогом и водорослями. Этот сосуд преподнёс отцу в знак дружбы Кбид, лучший мастер-вазописец острова.

— Без завтрака я тебя не выпущу! — строго сказала Мелита. — До Аминисо идти далеко, нужны силы.

— Ладно, — нехотя согласился Даро. — Тогда налей мне чашу молока и дай кусок ситоса.

— Хороший мальчик… — с нежностью проворковала служанка.

Она поставила на стол требуемое — кувшин с молоком, удивительной красоты расписную чашу, стенки которой были не толще яичной скорлупы, блюдо с хлебцем-ситосом, испечённым из пшеничной муки — и отправилась выполнять заказ Даро.

Спустя какое-то время он уже спускался по узкой улочке к дороге, которая вела в Аминисо. Возле одного из домов на окраине пригорода некстати размечтавшийся Даро едва не столкнулся с отцом своего друга Атано, который держал в руках большую бронзовую пилу. Он шёл, о чём-то мрачно размышляя и сосредоточенно глядя себе под ноги, потому что улочка была каменистой и неровной. Видимо, отца Атано, каменных дел мастера, направили вместе с подмастерьями распиливать большие гипсовые глыбы на ровные плиты, которыми мостили площадь перед дворцом, смекнул Даро. А труд этот не из лёгких, отсюда и скверное настроение отца Атано.