Колумбы космоса - [30]

Девушка метнулась так, словно ее руки коснулась змея. Потом она посмотрела на Джека. Что это был за взгляд! Таким взглядом можно было прозить насквозь.

Но негодование девушки длилось не долго. Минуту спустя она улыбнулась, и ее красота казалась более великолепной, чем прежде. Джек был ошеломлен. Он сделал неуклюжую попытку извиниться. Судя по всему, его извинения были приняты, и поведение девушки и ее компаньонов указало, что, в то время как они не перенесут дружественных отношений, они легко успокоились и не желали нам ничего плохого.

Туземки уделили очень мало внимания Джубе, который, однако, не сводил с них взгляд и, очевидно, был более поражен их красотой, чем мы.

– Видите, что вы не среди дикарей, – согласился Эдмунд. – Нью-йоркские манеры не приветствуются на Венере.

Внезапно Джек, мысли которого всегда метались, бросив очередной восхишенный взгляд на девушек, воскликнул:

– Но, Эдмунд, почему они не стреляли в нас, когда мы убегали? Их было много больше, чтобы победить нас, даже если они были плохими стрелками.

– Они не стреляли, потому что у них нет стрелкового оружия, – ответил наш друг. – Я уже говорил вам, что я думаю, что они – миролюбивый народ. Но они не трусы. Вы видели достаточно свидетельств этого. Они не испугались, когда я застрелил их товарища, и я считаю, что они будут бороться, если им представиться возможность бороться. Только я думаю, что по своей природе они вовсе не убийцы, и, боюсь, такое понятие, как война, неизвестно на Венере.

– Все равно, я рад, что у нас есть наши автоматические пистолеты, – вздохнул Джек.

– Да, – согласился Эдмунд. – И, быть может, нам придется использовать их, да и винтовки тоже, если сможем их вернуть. Но может случиться и так, что они окажутся полезными и мы используем их иначе, чем вы можете себе представить.

Мы не потребовали у Эдмунда объяснить это странное замечание. Но я был уверен, что у него была специфическая причина для того, что он сказал, и я мысленно несколько раз прокрутил его слова в голове, но так и не смог понять, что он имеет в виду.

Когда трапеза закончилась, появилось множество «полицейских», как с усмешкой назвал их Джек. Они явились, чтобы препроводить нас из столовой.

– Теперь Верховный суд, или царская скамья! – сказал Джек. – Называйте как хотите.

В этот раз он не ошибся. Нас провели через лабиринт коридоров и изящных помещений в обширную роскошную залу. Она казалась почти квадратной, по крайней мере сто футов в длину, и, как место, где мы обедали, освещенна от стен и потолка. Пол тут был мраморным, а стены и потолок из дорогих материалов, красиво украшенные. Но то, что полностью очаровывало взгляд, – игра живых цветов, спроектированных на огромный круг, высоко на стене, в дальнем конце зала.

Цветная музыка

– СНОВА ЦВЕТОВАЯ МУЗЫКА, – заметил Эдмунд.

Так же, как на большом приеме на Земле оркестр «наигрывал» тихие мелодии, чтобы очаровать гостей, не препятствуя их беседе, гармоничные переливы восхитительных цветов заполнили воздух, к очевидному удовольствию толпы гостей, собравшихся в зале. Даже мы чувствовали эффект очарования.

Поскольку путь был очищен для нас, мы без препятствий проследовали на выделенное нам место. И только оказавшись на месте осознали, что во главе перспективы, сформированной в центре зала, возвышается великолепный трон, на котором восседает Алия.

Тогда она, должно быть, действительно была царицей! Но немедленно я заметил с некоторым разочарованием, что она не одна.

Рядом с ней на троне, чуть менее блестящем, чем ее, восседал высокий туземец с чертами лица, подобными греческой статуе Зевса, и длинными вьющимися волосами, белыми, как снег. Он хмурился, являя обескураживающий контраст с улыбающейся красавицей-царицей.

Конечно, вы понимаете, что общение между туземцами Венеры и нами проводилось теми специфическими методами обмена мыслями и идеями, которые я прежде описал. Не было никакого разговора, кроме перешептываний. Действо стало повторением того, что произошло во время переговоров между самолетами.

Все же столь выразительным был язык цветов и так прозрачно значение языка жестов, что даже Джек, Генри и я смогли понять большую часть разговора, в то время как Эдмунд, казалось, понял все удивительно хорошо. Хотя происходившее лишь частично отложилось в моей памяти, но детали того, что произошло во время этих переговоров, позже объяснил мне Эдмунд. Я же собираюсь изложить происходящее, как будто это была обычная беседа, где использовались слова, хотя многие не были фактически произнесены…

Как только наша группа заняла свое место, перемигивание огней прекратилось.

– Оркестр остановился, – прошептал неудержимый Джек мне на ухо.

Первым, кто взял слово, если я могу так сказать, была Алия. Взглянув на Эдмунда в ободряющей манере, которую мы уже учились признавать как предварительный знак бессловесной беседе, ее лицо стало более выразительным, чем лик самой прекрасной актрисы, которую я когда-либо видел. Можно было прочитать безмолвный вопрос:

– Кто вы и откуда прибыли к нам?

Я был взволнован, однако, не зная, как ответить, поглядел на Эдмунда. Тот стоял один, близко перед троном, на открытом пространстве, в то время как мы держались чуть в стороне. Эдмунд же держался уверенно, без признаков трепета, создавая впечатление полной уверенности в себе, демонстрируя превосходство землян. Тут мне на ум пришла картина «Колумб перед Изабеллой», хотя обстоятельства были настолько различны.