Колумб - [33]

В эти критические часы Колумб проявил большое мужество. Он стал взывать к здравому смыслу бунтовщиков. Продовольствия и воды на обратный путь не хватит. К тому же суда нуждаются в ремонте. При таком положении больше шансов на спасение в том, чтобы следовать дальше на запад.

Колумб был прав? — это ясно было всякому. Но его правота только усиливала ненависть к нему матросов.

Этот проклятый чужестранец завлек их в ловушку и теперь цепко держит в своих руках.

Долго еще бушевали матросы, грозили смертью виновнику всех бед. Колумбу трудно было спорить с ними, потому что он сам начал терять веру в свое дело. Еще накануне в разговоре со старшим Пинсоном он намекнул на возможную неудачу плавания и на предстоящий в таком случае поворот судов на восток.

Чем мог адмирал успокоить своих подчиненных? Если признаки близости земли не обманут меня и на этот раз, думал он, то суда должны достигнуть берега в ближайшие дни. Надо обещать команде повернуть назад, если в течение трех дней суда не подойдут к суше.

Предложение Колумба было принято матросами. Для них положение стало, наконец, ясным. Еще три дня, и «Санта Мария» поплывет навстречу Испании; кончится этот долгий, как тяжелый сон, путь в неизвестное.

11 октября мимо «Санта Марии» по воде пронеслась большая, свежеобломленная ветвь шиповника в цвету. Только злая воля могла теперь оспаривать очевидность приближения к берегу. Нет ли, однако, в этом дьявольского наваждения?

Вечером команда выслушала речь Колумба о проделанном плавании. Суда флотилии не претерпели ни одной бури. Благоприятные ветры несли каравеллы на своих крыльях. Сейчас они пришли, наконец, к своей великой цели. Возможно, что уже в ближайший день они увидят азиатский берег. Надо непрерывно наблюдать за горизонтом, сменять дозорных. Тому, кто первый увидит землю, Колумб, сверх королевской награды, обещал от себя шелковый плащ.

Открытия, сделанные Колумбом в его первом и втором путешествиях

11 октября после захода солнца Колумб велел переменить курс снова на западный. Он уже три ночи не смыкал глаз. Как заключенный в клетку зверь, метался он по узким мосткам. Воспаленные глаза на пылавшем, обветренном лице были прикованы к линии горизонта, где давно погас закат.

Колумб заметил вдруг движущуюся в ночном мраке отдаленную светящуюся точку… Что это — мерцание звезды или огонь на далеком берегу? Он подозвал Педро Гутьереса, указал ему на запад. Не видит ли он огня? Гутьерес долго приглядывался и затем утвердительно кивнул: да, он тоже видит свет. Тогда Колумб окликнул Родриго Санчеса и задал ему тот же вопрос. Но как ни пялил Санчес глаз, он не видел ничего в окружавшей судно тьме. Колумб и сам усумнился в виденном и решил не подавать сигнала.

Так проплыли еще четыре часа. В два часа пополуночи с шедшей впереди «Пинты» раздался пушечный выстрел. С верхушки ее мачты матрос Педро Триана увидел в неверном свете луны темный, низменный берег в двух лигах от корабля. На этот раз сомнений не могло быть. С берега доносились звуки, воздух наполнен был густым ароматом тропического леса. Суда убрали паруса и на виду у берега легли в дрейф до утра.

Все треволнения и страхи сразу покинули участников плавания. На смену им пришло лихорадочное ожидание рассвета. Никто не спал. Всякий жаждал поскорее ощутить под ногами твердую землю после тридцати семи дней, проведенных в томительном плавании. Солдаты чистили оружие, матросы чинили одежду. Адмирал привел их к землям Великого Хана, к стране чудес, где все богато и прекрасно. Надо постараться не уронить достоинство Кастилии перед монголами, закованными в золотые латы, осыпанные жемчугами и драгоценными каменьями.

Нетерпеливо вглядывался Колумб в темный берег, как бы стараясь сорвать с него покровы мрака. Увидит ли он при свете загорающегося дня раскрашенные башни буддийских пагод, а рядом с ними на море бесчисленные суда катайских купцов, груженные райским зерном (перцем), шафраном, амброй и ладаном? Или перед ними откроются окраины владений Хана, и солнце осветит залитые водою рисовые поля, возделываемые одетыми в шелк крестьянами?

В эту историческую ночь Колумб был охвачен радостным предчувствием великих дел, которые ему суждено совершить в будущем. Счастливое окончание плавания он воспринимал, как преддверие в жизнь, исполненную громкой славы и успехов. Генуэзец не мог знать, что он находится не в начале, а в конце своей исторической роли, что все его значение исчерпалось в тот момент, когда он привел к благополучному окончанию свое изумительное плавание, впервые соединившее Европу с новым западным континентом.

Для доброго имени этого человека было бы лучше не высаживаться на открытые им земли. Вся дальнейшая жизнь его будет лишь цепью жалких поступков и нагромождением бед, которые приведут его к печальному концу.

Прежде чем последовать за адмиралом на берег, скажем несколько слов о судьбе награды, обещанной Изабеллой первому, увидевшему землю. Матрос Педро Триана по возвращении в Испанию стал требовать присуждения ему ренты в 10 тысяч мараведов. Ни у кого не возникало сомнений в справедливости этого требования. Однако удовлетворению его воспротивился Колумб. «Землю, — заявил он, — первым увидел я».