Колонна и горизонты - [91]

Из захваченных трофеев выросла гора бутербродов с маслом, маргарином и колбасой. Рядом выстроилась длинная очередь, а когда подошел мой черед, эта гора почти полностью растаяла. Наверное, от сильного голода, а может быть, и от обиды, что мне не достанется ни кусочка (испорченную конину пришлось выбросить), на мои глаза навернулись слезы. Протягивая мне один из последних бутербродов, Крсто нахмурился и проговорил:

— Держись! Ведь ты уже не ребенок.

Вскоре из-за облаков показалось солнце. Стало очень душно. Колонна спешила по сосновым лесам, преодолевая на пути множество подъемов и спусков. После бутербродов все испытывали сильную жажду. Иногда мы сходили с заросшей травой лесной дороги и, как я тогда в тифозном бреду, искали влажную землю, болотную траву, какой-нибудь признак родника и готовы были рыть землю руками. Кое-где в углублениях камней или на зарубках на пнях сохранилась дождевая вода, однако этого было недостаточно, чтобы утолить жажду, и мы с нетерпением ждали дождя.

К вечеру колонна прибыла в горное село около Милевины, где полтора года назад после боев на Игмане останавливались наши партизанские батальоны. Вдали виднелась Ратайская башня. Крестьяне встретили нас со смешанным чувством родительской жалости и удивления, что мы еще здесь.

Совсем недавно здесь прогрохотали немецкие танки, бронетранспортеры и артиллерия (со времен капитуляции никто в селе не видел столько войск и техники!). И это, конечно, заставило крестьян подумать, что никто из нас не остался в живых. К селу медленно подтягивались многочисленные группы раненых. Вскоре вспыхнули костры, языки пламени начали лизать подвешенные на цепях котлы с картофелем. Можно было подумать, что мы располагаемся здесь на ночлег, но все вышло иначе.

Мы прибыли сюда в качестве передового отряда, чтобы тщательно изучить местность и обстановку. Именно здесь предоставлялась возможность выйти из окружения, поэтому о ночном отдыхе не могло быть и речи. Долина около Милевины после лесной чащи и ущелий казалась воротами, долгожданным выходом. Успех операции зависел от умения правильно оценить силы и средства противника.

В штаб прибыли разведчики, ушедшие из бригады еще в Мркаль-Кладе. Душан Вуйошевич пробился со своей группой, до самого Обаля и там от наших друзей узнал, что от Улога к Елашацу движется мощная итальянская моторизованная колонна. Местные жители рассказали ему об основных немецких и усташских опорных пунктах в Елашаце.

Изучая данные о маршрутах нашего движения в прошлом году, противник предполагал, что и на этот раз основные силы наших войск будут пытаться пройти через Елашац, и потому создал на нашем участке и перед 3-й крайнской бригадой прочную глубоко эшелонированную оборону, насыщенную артиллерией и танками.

Таким образом, в тот момент район Милевины был самым слабым звеном в кольце вражеского окружения. Там находилась всего одна рота немцев, но имелись предположения, что вскоре из Фочи туда прибудет подкрепление.

МИЛЕВИНСКИЙ ПРОРЫВ

Лил дождь, но колонна в тот же вечер двинулась в направлении Ратайской башни. Затем подразделения свернули вправо, к Милевине, и 12 июня 1943 года без труда рассеяли роту немцев, оказавшуюся на пути нашего продвижения. Еще рано было делать окончательные выводы, но становилось ясно, что этот маневр явился одной из решающих мер, обеспечивших успешный исход сражения на Сутеске.

Наступление 3-й крайнской бригады в направлении Елашаца создавало у противника впечатление, что именно там мы нанесем наш главный удар. Вскоре перед нами показались село, речка с мостиком, луга и шоссейная дорога по другую сторону ущелья.

Бойцы, решив, что теперь окончательно найден выход, ринулись к деревянному мостику, чтобы как можно быстрее добраться до холмов на противоположном берегу. А в это время на плоскогорье под Елашацем наводчик орудия немецкого танка торопился определить расстояние до такой идеальной мишени и, убедившись, что из пулемета стрелять бесполезно, открыл орудийный огонь по группам бойцов на лугу. Затем внимание немецкого наводчика привлекло скопление у моста. Он выпустил туда несколько снарядов и смертельно ранил одного бойца. Не обращая внимания на разрывы снарядов, наши люди оставили мост и преодолевали речку вброд. Падавшие снаряды поднимали высокие столбы воды.

В то время когда основные силы бригады спешили занять позиции на холмах, наш батальон повернул вправо, на шоссе, ведущее к Фоче, и остановился в лесу у села Дони-Будань. Было это 13 июня. Мы улеглись под деревьями, чтобы хоть немного поспать. Наконец-то мы за последние часы нащупали выход. И он действительно был здесь, но нам предстояло вместе с крайнцами, с нашим соседом слева, как можно дольше удерживать захваченный плацдарм, обеспечивая прорыв для следовавших за нами частей и подразделений.

Обстановка не позволяла нам думать об обозах с ранеными, которые немцы обнаружили при помощи овчарок и уничтожили в пещерах и лесах возле Сутески, о сотнях беженцев (среди них было много женщин и детей), заживо сожженных в избах и хижинах около реки Пива, о погибших на Кошуре, которые вместе со своим легендарным командиром Савой Ковачевичем остались лежать на поле боя. В создавшейся обстановке долг перед живыми был превыше всего.