Колонна и горизонты - [31]

В устах Крсто все приобретало вес, размах и силу, поэтому его собеседник всегда чувствовал себя увереннее.

— Наш боец, — говорил Крсто, — должен всегда учиться, накапливать боевой опыт и передавать его другим товарищам, он должен быть неутомимым борцом за лучшее будущее. Если он хочет завоевать и навеки сохранить свободу, ему надо постоянно работать над собой, беспощадно подавлять в себе пережитки старого мира, вооружаться знаниями, необходимыми для борьбы и строительства новой жизни.

В те дни к нам в батальон прибыло первое крупное пополнение, в котором насчитывалось около двадцати человек: сербы, хорваты, турки и евреи из Сараево. Пробиваясь к нам, эти люди перенесли большие трудности.

По вечерам наши бойцы допоздна задерживались в городе, где они веселились с местными парнями и девушками. Молодежь распевала частушки, притоптывая в такт, танцевала танго, вальсы и водила коло. Мои товарищи заметно изменились. Долгие прихорашиваний перед зеркалом и перешептывания, бесконечное штопанье и утюжка изрядно поношенной одежды — все это говорило о том, что мы молоды и влюблены в жизнь.

Эти вечера отдыха не обходились и без шуток. Помню, как во время танго Крсто Баич попросил меня передать Якше Драговичу, что из Черногории прибыли курьеры и принесли ему письмо от жены. Якша, который не был женат, был готов лопнуть от злости. Он с горькой усмешкой поблагодарил меня и сказал:

— Я знаю, чьи это штучки.

Следующий танец его партнерша уже танцевала с другим кавалером.

В ту ночь я увидел у дежурного в казарме Хамида Бешировича и Юсуфа Дорича. Они только что вернулись из города, где гостили у своих родственников. Перебивая друг друга, они взволнованно рассказывали, как плакали от радости родственники, увидев на их шапках пятиконечные звезды. Они немедленно начали пост, ознаменовав его молитвой аллаху во славу войска, в котором сражаются Хамид и Юсуф. Хамид раскраснелся от рассказа, глаза его горели. Он наивно принимал поведение тех религиозных стариков как свидетельство уже прочного единения всего народа с нашей борьбой. Слушая его, я вспомнил о том случае, который произошел с нами при встрече с жителями Обаля. Однако я промолчал: не хотелось омрачать настроение Хамида своими сухими доводами.

Пребывание наших батальонов и других подразделений в Фоче и Горажде способствовало тому, что городское население значительно быстрее населения окрестных сел оправилось после перенесенных мучений. Более сотни местных парней записалось в бригаду, но тем не менее в горах и лесах еще скрывались люди, опасавшиеся неожиданностей. Для ведения агитационной работы в окрестных селах в нашем батальоне, как и во всей бригаде, были созданы специальные группы. Рударская и 3-я роты 2-го батальона проводили политическую работу в селах, расположенных в горах Яхорина, где тогда впервые в партию принимали местную молодежь.

Группа, в которую попал я, не смогла сразу установить контакт с крестьянами. В первом селе нам едва удалось собрать около десяти женщин и дряхлых стариков. Остальные убежали в рощу и испуганно выглядывали оттуда, ожидая, когда мы уйдем. Нас это обидело, и мы, прежде чем зайти в следующее село, решили схитрить: группа разделилась и окружила дома, а один боец пошел по улице, созывая людей на площадь. Крестьяне и в этом селе хотели убежать в лес, но нарвались на нас и вернулись. Смешным и грустным получилось на этот раз политическое выступление Мирко. Он говорил о целях нашей борьбы, о народно-освободительной власти, а многие из крестьян, стоя на площади, все еще не могли унять дрожь в теле после нашего окружения. После этого в какой-то степени насильного «приобщения» в следующем селе жители встретили нас спокойнее — «связь» среди крестьян работала безукоризненно. Люди, которые пасли в поле коз или коров, а также сельские сторожа с утра до вечера внимательно осматривали местность и при появлении вооруженных людей немедленно давали своим знать о приближающейся опасности различными способами: громко кашляя, подзывая животных, окликая кого-то по имени. Но вскоре мы стали желанными гостями. Однажды несколько крестьян из здешнего мусульманского села вышли нам навстречу. Делегаты просили, чтобы мы случайно не обошли их село стороной.

Во время одного из переходов мы стали свидетелями страшного зрелища. К этому месту нас привела кошка. Она выбежала из леса на тропинку и остановилась, поджидая подходившую колонну. Когда мы приблизились, она подбежала к Михайло Недовичу, потерлась о его ногу и, задрав хвост, повела за собой. Когда мы миновали холм, впереди вместо деревни нашим глазам открылось огромное пепелище.

В этом краю со мной приключилась печальная история. В стороне за садом проглядывались открытые террасы мусульманского села, которое находилось так высоко, что, казалось, висело в воздухе. Из-за деревьев показался небритый старик в феске с бессмысленной улыбкой на устах. Покачиваясь, он шел нам навстречу. Все думали, что он хочет пройти мимо, и уступали ему дорогу. Поравнявшись со мной, старик остановился. Некоторое мгновение он молча вглядывался в мое лицо, а затем раскрыл объятия и обнял меня.