А взгляд все так же обращен на город, и я вздыхаю, от своего признания почему-то чувствуя в сердце жуткое волнение.
– Вить, кажется, я беременна. Точнее, уже не кажется, а совершенно точно известно.
– А как же таблетки?
– Новый год и подготовка к сессии… У меня бывало и раньше, что я забывала о них на день или два… В общем, когда вспомнила, было уже поздно. А теперь у нас будет ребенок. И никаких трех лет вдвоем, как мы планировали.
Он молчит, мы смотрим на город, и я, не выдержав затянувшейся паузы, сама нахожу его пальцы. Он тут же обхватывает мою руку теплой ладонью.
– Вить, ты чего молчишь? – спрашиваю, приникая к его плечу, глядя на прямой профиль, и он отвечает:
– Думаю.
– О чем?
– О том, репейничек, что три человека лучше, чем два.
– Правда?
– Да.
– А еще о чем?
– О том, что оказывается, счастье бывает тихим. Тише, чем ветер. Это откровение для меня. Спасибо тебе.
Вот такое признание, но на душе сразу становится тепло и радостно. И хочется еще долго-долго стоять рядом с Рыжим, прижавшись спиной к его сильной груди, чувствуя, как его руки ласково обнимают меня, а губы целуют макушку. Вместе смотреть на мир, раскинувшийся под нами – яркий, живой, необъятный, распахнутыми глазами, и верить, что у нас еще все впереди. Что для нас с Рыжим в этой жизни все только начинается.
Следующим вечером, заметив красивую молодую пару на ступенях бродвейского театра «Амбассадор» с билетами и программкой мюзикла «Чикаго» в руках, вышколенный чернокожий швейцар в смокинге и белых перчатках распахнет перед парой дверь, и поприветствует молодых людей профессиональной улыбкой. Он проводит молодую леди – красивую, стройную, безукоризненно одетую восхищенным взглядом, и в который раз с сожалением подумает, что его крошке Мередит, уроженке черного Бронкса, как бы она ни старалась, никогда такой не стать. Что настоящей леди надо только родиться и никак иначе, он-то это знает наверняка.
