Коломбина для Рыжего - [138]

– Танька, это только начало нашей жизни. Веришь?

– Верю.

Однажды он пообещал мне показать любимый город и сдержал слово. Мы едем в такси к Манхеттену, где на знаменитой площади Таймс-сквер для нас забронирована гостиница, а я поверить не могу, что оказалась в Америке. Так далеко от дома, от отца, от всех, кого люблю, что и подумать страшно.

– Вить, я обещала Снусмумрику привезти подарок.

– Привезем.

– И Машке?

– И Машке.

– А…

– И даже Юрке привезем, все что захочешь!

Моему младшему брату три недели от роду, все что ему нужно сейчас – это мама, папа и теплый дом, но я согласно киваю, улыбаясь Рыжему. Радуясь, что он понимает меня без слов.

– Спасибо! – касаюсь губами щеки мужа, ерошу пальцами каштановые волосы, глажу шею, наклоняя к себе его голову. – Я люблю тебя, – смотрю в глаза, целую в губы, понимая, что никогда не устану повторять ему эти слова. – Я люблю тебя.

– Я тебя люблю больше.

– Нет, я.

– Я. И не спорь со мной! Твой мужчина лучше знает!

Глупая перепалка, почти что детская игра, но кому какое дело до наших чувств, если это касается только нас двоих? И мы снова смотрим друг на друга и признаемся в любви, больше не пользуясь словами, разговаривая на языке прикосновений и взглядов.

Виктор свободно владеет английским. В раннем детстве он прожил с родителями в Нью-Йорке больше двух лет, пока Карловна обучалась в знаменитой школе моды и дизайна «Parsons», сама заявляя о себе, как о молодом перспективном дизайнере. В этом городе у Артемьевых много друзей и знакомых, давно позабытых родственников, но мы приехали сюда, чтобы побыть вдвоем, и Нью-Йорк, с его многомиллионной толчеей и насыщенной событиями жизнью, обещает подарить нам это уединение, надежно укрыв от посторонних глаз.

Я тоже неплохо знаю английский. Не хуже обычного русскоязычного студента, в свое время решившего разобраться с таким понятием, как «инфинитив», но опыта общения у меня нет совсем, и заговаривать с американцами я не решаюсь. Разве что бросаю направо и налево: «Здравствуйте. Спасибо. Извините». Дежурные фразы, без которых, кажется, здесь не обходится ни один нормальный человек.

– Спасибо, – говорю работнику знаменитого отеля «Жемчужина», переступив порог шикарного номера, в ответ на пожелание хорошего отдыха и профессиональную улыбку. Но едва он уходит с чаевыми в кармане, поднимаю на Рыжего осторожный взгляд.

– Витька, ты же сказал, что это – самая дешевая гостиница. Снова пошутил?

– Я? – искренне удивляется муж. – И не думал даже. Не «самая дешевая», репейничек, а бюджетная и недорогая, – мягко уточняет. – А это, согласись, две большие разницы.

Я не отвожу от него хмурого взгляда, и он сдается:

– Ну, хорошо, хорошо! В сравнении с соседними гостиницами!

– Тань, – подступает ближе, заключая меня в кольцо своих рук, – это же подарок родителей, как я мог им отказать? Ну хочешь, плюнем на все и поедем ночевать в Гарлем?.. – И через секунду, подхватывая меня на руки: – Танька, не вредничай! Ты только посмотри, какая здесь широкая кровать!

Метро в Нью-Йорке – жизненная необходимость, если ты ценишь свое время и хочешь всюду успеть. Оно практичное, не всегда чистое, но многолюдное и совершенно сбивающее с толку наличием множества веток и расписанием поездов, которое под силу запомнить только коренному ньюйоркцу.

У нас с Рыжим есть наши десять дней одиночества на двоих, и мы с удовольствием пользуемся метро, скачем по веткам, пересекая город во всех направлениях, от сумятицы и человеческого потока иногда оказываясь в совершенно неожиданных местах. А после, отсмеявшись и поужинав, выбираемся к площади Таймс-сквер на такси. Или возвращаемся в обнимку пешком, как это случилось, когда нам посчастливилось оказаться в знаменитом китайском районе Чайна-таун…

Ну вот, двери подземки снова смыкаются за спиной, поезд разгоняется почти до свиста, и я вновь удивляюсь, когда вижу рядом с собой человека, спящего на сидении прикрывшись газетой, словно на лавочке в парке. Не первый раз замечаю в вагоне оставленные пассажирами, просто на сидениях, книги в мягких переплетах – красивые, новые, только что купленные и прочитанные кем-то. Намеренно забытые для того, кому это более необходимо.

Ай, к черту правила, этикет и гендерное различие полов! Напротив худой черный парень в больших наушниках карманного плейера громко подпевает Рианне «Only Girl», объяснив нам, что едет на музыкальное прослушивание в известную студию, и другой возможности показаться зрителю у него нет. Забирается в высокие ноты, в помощь голосу притопывая ногой, без стеснения сообщая пассажирам, как он хочет почувствовать себя единственной девушкой на земле. Заставляя нас с Рыжим неловко пожимать плечами и улыбаться.

– Витька, все равно ты поешь лучше! – сообщаю я мужу, когда мы шагаем, взявшись за руки, туннелем подземки в сторону выхода к набережной Гудзона, и, желая увидеть на его лице фирменную ухмылку, беззастенчиво льщу: – В тысячу раз лучше!

– Правильно, репейничек, – ничуть не смущается Рыжий, легко соглашаясь со мной. – Я у тебя самый способный и талантливый! Мега-крутой парень во всех отношениях! – обнимая, игриво кусает за щеку, и я тут же толкаю его локтем в бок.