Колокола любви - [15]

Очень скоро Дарья Матвеевна, заметив ее усталость, велела ей идти спать, и Лиза, благодарно улыбнувшись, со словами «хорошо, тетушка», произнесенными таким мягким и усталым голосом, отправилась наверх.

— Какая милая девушка! — восхитилась Дарья Матвеевна. — Как жаль, что у меня никогда не было дочери…

— Вот тебе и дочка, Даша, — заметил ей супруг. — Можешь заботиться о ней, сколько пожелаешь.

— Вот как! Оказывается, меня вам было мало, — со смехом сказал матери сын.

— Ну что ты! Я более всех на свете люблю тебя. Но дочь — это совсем другое, — мягко заметила Дарья Матвеевна.

— Вы желаете променять меня, маменька, на какую-нибудь девчонку?

— Ни за что! — засмеялась она. — Глупенький!

Владимир склонился к руке матери и поцеловал ее. Дарья Матвеевна тоже поцеловала сына.

— Матушка, батюшка, я тоже пойду спать, — заявил Владимир.

— Ступай, сынок, с Богом. — Дарья Матвеевна перекрестила его, и молодой человек отправился к себе.

Он вовсе не хотел спать. Но и сидеть внизу ему сейчас тоже не хотелось. Надо было подумать, побыть наедине. Все, что сегодня случилось, все это было таким важным, таким существенным.

Он лег на диван, не раздеваясь, не зажегши свечу, и стал смотреть в окно, на молодой месяц, который показал уже свои рожки из-за облаков.

Владимир вспомнил, как быстро спускался вниз, горя нетерпением увидеть Лизаньку, и как он ее увидел… Он иначе и не называл ее теперь в своих мыслях, только так — Лизанька…

Она стояла перед его мысленным взором такая красивая, с немного растрепавшимися вокруг лба темными волосами, с косой, упадавшей на спину, и нежной и немного усталой улыбкой на устах. Но во взгляде ее была решимость, в походке — сила и уверенность, да и в поступках она была вовсе незаурядна! Вся эта история, что Лизанька поведала, повергла его в полнейшее изумление. Как она решилась на такое путешествие с человеком, которого вовсе не знала! Конечно, их управляющий был не только человек дела, но и человек чести, и это было хорошо известно каждому в семье, но она же ничего этого не знала! Какая смелая девушка…

Да ведь она же его родственница, его… как это — племянница. Владимир усмехнулся. Какая, право, жалость, что он ее родня и опекун.

Молодой человек закрыл глаза и вновь вообразил себе лицо Лизы таким, каким впервые увидел его. Тотчас она встала перед ним, как в тот миг, Владимир даже вздрогнул и открыл глаза. Какая у нее нежная, теплая и крепкая была рука, когда он взял ее в свою руку! Вовсе никакой вялости, как у многих светских девиц, которые томно протягивали ему руку для поцелуя. А как она держалась, с каким достоинством, с какою бодростью! Будто и не было всех этих утомительных дней пути и этого последнего приключения с разбойниками и бессонной ночи… И как же она понравилась ему…

— Какая жалость, что она моя родня, — прошептал Владимир.

9

Елизавета быстро освоилась в столице. В несколько дней Дарья Матвеевна провезла ее по всем магазинам и нарядила ее согласно последней моде. Тетушка также показала ей все достопримечательности столицы, начала возить ее по гостиным, вводя в свой круг, и пообещала, что скоро Петр Петрович устроит бал в ее честь, чтобы окончательно познакомить ее с большим светом и сделать Лизу в нем своей.

— Ты теперь богатая наследница и будешь желанной гостьей в любом доме, — говорила Дарья Матвеевна. — Но будь осторожна и осмотрительна, а главное, никому не рассказывай свои приключения! Это может плохо отразиться на твоей репутации…

— Конечно, тетушка, — улыбалась ей в ответ Лиза.

Владимира в эти дни она не видела совсем и, надо сказать, жалела об этом. Он произвел на нее сильное впечатление, такое сильное, что она и сама боялась себе признаться в этом. Новый родственник показался ей не просто красивым, но и весьма приятным, милым и веселым человеком. Он так вел себя с ней, что она очень быстро почувствовала себя как дома. И, более того, она почувствовала, что нравится ему… Но в эти дни им не предоставилось случая увидеться вновь. Дарья Матвеевна сказала Лизе, что он занят по службе, но в день бала явится обязательно. А может, и раньше…

— Так ты теперь опекун? Вот так штука, — рассмеялся Бунин. — А она хоть хороша собой, эта наша кузина?

— А тебе-то что? Не ты же ее опекун, — усмехнулся Завадовский.

— Смейтесь, смейтесь, — пробормотал Владимир.

Кирилл Михайлович Бунин был дальним родственником Владимира по матери. Этот молодой человек был поэт, вольная птица, когда-то служил в уланах, но вышел в отставку и теперь проживал состояние родителей да промышлял печатанием собственных стихов, и вполне успешно. Федор Завадовский был сослуживцем Владимира. Все трое приятельствовали и позволяли себе подшучивать друг над другом.

— Когда же мы ее увидим? Надеюсь, дядюшка даст бал в честь своей юной родственницы? — Бунин говорил о Петре Петровиче.

— Да, бал непременно будет, — ответил Владимир.

— Иного никто и не ожидал! — воскликнул Завадовский.

— Но ты так и не сказал, какова она из себя? — вновь вопросил поэт.

— Вульгарное любопытство, — осадил его Федор.

— Но я же хочу знать…

— Тебе как родственнику это проще простого. Нанеси визит и… все узнаешь, — посоветовал Завадовский.