Колодец света - [3]

Пусть учатся. Это попроще — помыть за собой посуду, после небольшой пирушки, или вылизать перед праздниками дом, чем вот так, напрямую, вторгаться в мир Человека. Вторгаться в мир, состоящий из совершеннейших механизмов, заключенных в тела, которые содержали в заточении все души планеты…

— Молодым нужны масштабы, — неторопливо рассуждали будущие ветераны.

— Пусть лучше учатся там, — говорили они, сидя на пиршестве, устроенном Одином в честь Сущности, — на небесах… В Космических Лабораториях Механика.

— Все же лучше, чем заново постигать все на месте… Прямо по живому…

Херувимы вспоминали свои годы учебы и откровенно вздыхали. Ведь они были тогда все гении! Каждый из них был коронованным, каждый держал скипетр, и мысленно управлял державою.

Это было так просто, так естественно. Ведь всех их только этому и учили.

Учили их и тому, как просвещать Третью иерархию. Ту самую, к которой относятся Начала. Куда и сами они, вместе с женами, были все приписаны.

— Вот тут-то и начинается настоящая работа! — Кто-то из воинов, хлопнул широкой, размашистой пятерней, по дубовому столу.

С этого момента, все разговоры Херувимов были устремлены в гущу боевых действий. Объекты их повышенного внимания находились там, внизу, на Земле. Их называли телами. За них сражались по зову душ, захваченных теми телами в заложники. И сражения эти были не на жизнь, а на смерть…

Только что они собрались праздновать, а праздник встречи уже превратился в проводы. И едва Один провозгласил вердикт Престолов, как Сущность уже готовилась к новым испытаниям.

С тех самых пор, как Воинство Любви, объявив себя богами, обратилось к жителям Земли с воззванием сделать выбор в пользу Триады[2], многие сущности вернулись к родным пенатам.

Ей же недостаточно было только вернуться. Проходя испытания за испытаниями, она вела Воинство Любви в самые немыслимые уголки Вселенной. И там всегда находилась «настоящая работа».

5

… И когда казалось, отчаянью не было границ, когда мир упрямо рушился, а земля расступалась у нее под ногами, когда языки пламени лизали подол ее рубища, и чаша страданий была переполнена до самых кровоточащих краев, — каждый раз происходило чудо.

Приходило осмысление того, что любовь и была той силой, которая выводила ее из ада.

Сущность посмотрела в сторону Гвардии, и глаза ее были влажны от счастья… Это были свои, те, кто творили для нее чудеса… И любое ее позднейшее осмысление каждого из чудес, вновь и вновь озаряло душу восходом откровения.

— Господи, — говорила она, — так ведь это… Это Она. Любовь…

Любовь, с лицом Одина, собрала и назначила всех участников ее удивительного спасения.

И тогда она поняла. Поняла, что в разыгранной мистерии не было, и не могло быть ни одной второстепенной роли…

6

— Да, улыбался в бороду Один. — Все были при деле. Каждый прочувствовал и пережил свою роль.

И в тот день, и в тот час, в тот миг были все на своих местах. И все были, как никогда, искренни и талантливы! И не было ролей плохих, а поступков дурных! — Словно режиссер, восхищенный игрою своих актеров, и не скрывающий этого, Один, в который раз покинул свой трон.

— Был план, — пояснил Ангел справа, в желтом хитоне с голубым подбоем. — Был План Верховного. Было Действо.

— Он набросил на Сущность такой же хитон, который казался плотным, но был не тяжелее мысли.

— И была душа, — алый газовый хитон Ангела слева, что держал в тонких пальцах зажженную свечу, трепетал перед сполохом ее внутреннего огня.

— Были души. — Уточнил Ангел Небесного воинства. — Были: боль, страдание, ужас. Были стыд и отчаянье, страсть и ненависть…

— Была жизнь, — сказал Ангел справа. И взмахнул желто-голубыми крыльями хитона. И на синем безоблачном небе засияло золотом солнце.

— И была любовь. — Сказал Ангел слева.

Он тоже поднял свои крылья, и алый свет хитона явил восход того самого солнца, что золотой монеткой висело в рекламном небе. И когда монетка превратилась в алую капельку крови, Ангел в красном сказал:

— И была смерть…

7

Внезапно, где-то высоко, на хорах, там, где Престолы[3] вершили Высшую справедливость, перебив рассказ Ангела в красном, чей-то голос произнес вердикт:

— Прошла.

— Прошла? — Переспрашивали всюду.

— Прошла, прошла! — Подтверждали с хоров судьи, в чьи руки Один передал атрибуты своей неограниченной власти…

— Прошла! — Неслось на иные планы.

— Ты прошла! — Ликовал Один. Он поднялся с ложа и вышел в эвкалиптовый сад, где его многоликое войско уже пировало возвращение Сущности. Он поднял руку и пир притих.

— Прошла, — Один повторил для всех вердикт Престолов. — Прошла. Не сломалась. Отстояла себя, любовь моя…

Он снова зашел в шатер и, глядя в глаза Сущности, мягко произнес:

— Ты отстояла свое право на счастье. — Сказал он. — Право — быть счастливой. Его сияющий взгляд был направлен в сторону воинства, сплошь состоящего из таких Сущностей…

8

Ей казалось, что все только и говорят о ее жизни. «Но почему тогда они рассказывают о смерти?», — мелькала в ее голове одна из тех земных мыслей, что не слишком-то спешат на закате.

Вечерело. Она шла по небесным чертогам, дивясь тому, как они были похожи на ее город. И уже земными тропками шла она по Древнему Кацрину.