Колодец с живой водой - [120]

– Не бойся, я тебя поймаю.

Девочка наклонилась вперед и, как стояла, так и упала в воду – в мои подставленные руки. Поддерживая ее под грудь и живот, так, чтобы она лежала на поверхности, я стал объяснять, как правильно грести руками и как отталкиваться ногами.

Пока Изабелла осваивала плавательные движения, из дома вышла Лина. Из всего богатого гардероба Маргерит она выбрала едва ли не самый скромный цельный купальник и к тому же повязала на талию длинный платок из тонкого шифона. Должен сказать, что, пока она не сняла платок, мне вполне удавалось держать себя в руках, но когда Лина развязала узел и, аккуратно сложив ткань, спустилась по лесенке в воду, у меня в буквальном смысле отвисла челюсть.

Подняв руку, Лина слегка надавила мне на подбородок, и я закрыл рот.

– Ты что, никогда не видел женщин в купальниках? – проговорила она с легкой усмешкой.

– Таких – не видел.

Не знаю, кто с кем заигрывал – я с ней или она со мной, однако именно в течение этих нескольких секунд Лина превратилась для меня из человека, помогающего другу найти пропавшего подростка, в женщину, которая хочет выглядеть – и быть – желанной в глазах некоего мужчины.

И надо сказать, что мужчина ее не разочаровал.

* * *

Минут через десять к нам присоединился и Пауло. Мы долго плавали (Изабелла, к слову сказать, научилась неплохо держаться на воде, хотя и отчаянно брызгалась), а когда солнце опустилось почти к самому горизонту, я повел гостей на причал, чтобы показать «Бертрам», который стоял там, где я его оставил. Яхта произвела на всех сильное впечатление, но больше других она понравилась Пауло, который гладил кончиками пальцев гладкое полированное дерево и удивленно качал головой.

С причала мы отправились на пляж, точнее, позволили Изабелле отвести нас туда. Волна была небольшой, ветерок – ласковым и теплым, и мы бродили по песку, изредка заходя в воду, пока солнце не опустилось в океан, на несколько минут позолотив небо и воду. Закат произвел впечатление даже на меня – он был красивее всего, что́ я видел на Бимини, хотя там мне приходилось наблюдать заход солнца чуть не каждый день.

Потом мы вернулись в особняк, и я приготовил ужин – спагетти с консервированными томатами и креветками. Это был очень долгий день, все устали и проголодались, поэтому за столом почти не разговаривали. За кофе – очень хорошим, но все же хуже, чем я пробовал в Валья-Крусес, – Лина неожиданно показала на дверь, которую я как-то пропустил, когда демонстрировал дом.

– А там что?

– Театр.

– Театр?

– Кинотеатр, – поправился я и, поднявшись, пригласил всех в персональный домашний кинотеатр Колина на двенадцать мест. Не знаю, каковы были точные размеры экрана, но он был лишь немногим меньше торцевой стены, а она была отнюдь не маленькой. Обтянутые мягкой кожей кресла представляли собой маленькое чудо техники, так как были снабжены не только подножниками и механизмом для регулировки угла наклона спинки, но и массажным устройством для спины и стоп.

– Выбери для нас что-нибудь по своему вкусу, – попросила Лина, показывая на полки, уставленные DVD-дисками.

– Одну минуточку… – Я быстро нашел нужный диск, вставил в проигрыватель и вышел незадолго до того, как монахини начали хором жаловаться на проблемы с Марией. Пауло, Лина и Изабелла неотрывно смотрели на экран, и я был не прочь к ним присоединиться, но мне необходимо было поговорить с Колином.

* * *

Когда Колин взял трубку, я сообщил ему, что особняк в полном порядке, но Сэла здесь нет и, похоже, не было. Я, впрочем, не исключал, что он еще появится, и сказал, что мы с гостями останемся в особняке до воскресенья.

– Если за это время твой сын не появится, – закончил я, – значит, придется искать его где-то в другом месте.

Колин слегка откашлялся. Я понимал, что моему другу не слишком приятно говорить о Сэле – точнее, неприятно лишний раз вспоминать, каким сам он оказался никудышным отцом. Стремясь переменить тему, Колин предложил устроить гостям катание на квадроциклах. В самом деле, я как-то позабыл, что через дюны проложено немало дорог, тянувшихся на мили вдоль океана – до самого национального парка Корковадо и дальше.

– Им будет интересно, – уверенно сказал Колин. – Это побережье, пожалуй, самое живописное во всей Коста-Рике.

Когда я только начинал работать на Колина, Сэлу едва исполнилось восемь лет. В первое время он воспринимал меня как взрослого дядю, который приезжает и уезжает в отцовских катерах, поэтому было только естественно, что однажды утром (тогда ему было почти девять) Сэл встретил меня на причале возле особняка Колина в Майами.

– А можно мне немного порулить? – спросил мальчуган.

Я вывел из эллинга катер поменьше – это был двадцатичетырехфутовый «Патфайндер», отличавшийся отменной маневренностью, и мы вместе поплыли по каналу, держа курс на Стилтсвилл. Приподнявшись на цыпочки и вытянув шею, чтобы удобнее было смотреть в ветроотбойное стекло, Сэл стоял у консоли управления: одной рукой он держался за штурвал, а другой – за рукоятку газа. Я сидел рядом и внимательно следил за тем, как он справляется. Довольно скоро я убедился, что, в отличие от своего отца, Сэл справляется очень неплохо. Прекрасный глазомер и природная координация движений помогали ему, несмотря на возраст, удерживать катер под полным контролем. К тому же у него были, что называется, «хорошие руки»: поворачивать штурвал ему было еще трудно, но тяжелой работы мальчик не боялся. Проблема была лишь в том, чтобы работа ему нравилась, но тут был именно такой случай.