Колодцы предков - [22]

— У нас вы брильянтов не найдете, здесь никто ничего не прятал во время войны.

— Попробуй объяснить это моей сестре…

— Какие живописные развалины! — похвалила тетя Ядя, которая успела обежать всю усадьбу и вдоволь нафотографировала. — Это во время войны разрушено?

Общими силами мы попытались ей объяснить, что если даже и во время войны, но неизвестно — какой. Некогда на этом месте стоял жилой дом — большой, с флигелями, но все-таки не замок, в котором проживало не одно поколение предков — и Франека, и наших. Самые древние предки были самыми богатыми, постепенно становились все беднее, богатство куда-то улетучивалось, а с его уменьшением приходила в запустение и старинная усадьба. Ветшала постепенно, средств на ремонт большого дома не находилось, так что в конце концов какой-то из наших прадедов построил для семьи временное жилье, использовав для его постройки стройматериал от старого. Старое все еще надеялся со временем, как разбогатеет, отстроить, а пока, мол, можно пожить и в этом, временном. Новый дом, как и положено времянке, простоял не менее ста пятидесяти лет, пока не был построен другой, который мы теперь видим. И тогда времянка получила статус овина. А развалины фамильной усадьбы так и стоят по сей день, как памятник былого величия, все больше разрушаясь и порастая бурьяном.

— Хорошо тут, — признала и Тереса. — Красиво и тихо…

Мы разбрелись по уоадьбе. Мамуля принялась палочкой переворачивать разное старье на свалке, очень расстроенная отсутствием самого старого колодца. Люцина за овином вдыхала запах цветущего клевера и, глядя в поле, старалась вспомнить, как там было с Менюшкой. Я же решила осмотреть место преступления, вернее, увидеть место, где был обнаружен неизвестный труп, и направилась к зарослям тростника по ту сторону дороги.

Никакого места преступления я увидеть не смогла, не могла даже до тростника добраться, ибо за дорогой болотистая почва не позволяла сделать и шагу. Вернее, сделала я два шага, зачерпнула в туфли жидкой грязи и поспешила вернуться на твердую почву. Интересно, как убийца сам не потонул, таща упомянутый труп по такому болоту?

Вернувшись, я поделилась своими сомнениями с Франеком, и он пояснил: там мокро сейчас потому, что за последнее время много выпало дождей. А осенью прошлого года погода стояла сухая и теплая, луг подсох, можно было запросто добраться до самого тростника. Труп и лежал в их зарослях, на краю болотца.

— Сдается мне — он думал, пойдут дожди, тот и потонет, — высказала я предположение. — И что, осенью тут было совсем сухо?

— Совсем сухо тут никогда не бывает, — сказал Франек. — Труп лежал, потому и не потонул. А вот если бы стоял, его враз бы засосало. Те, что его вытаскивали, по колени увязли.

— Вот почему этот прилизанный не забрал у него наши адреса. Утонуть боялся, кретин! — сказала Тереса.

И странное дело — мы все с ней согласились. Странное не только потому, что у каждой из нас всегда было свое особое мнение по всякому вопросу. Странно, что мы все вдруг решили, что убийца обязательно должен был забрать у своей жертвы наши адреса, и если бы забрал, для него было бы лучше. И уж совсем странно, что, как показало будущее, мы оказались совершенно правы…

* * *

Как это часто бывает в жизни, в дело вмешался обыкновенный случай и сдвинул это дело с мертвой точки. Поехали мы с Люциной за яйцами в знакомую деревню, и на обратном пути у меня полетело колесо. Место и время оно, конечно, выбрало самое подходящее: вдали от всех деревень, на мягкой, даже не грунтовой, а песчаной дороге у самого леса. И в полной темноте. Ночь давно наступила, но луна еще не взошла. Знала я, что не стоит под вечер отправляться за яйцами так далеко, но да разве мамулю переспоришь?

Колесо, конечно, не трагедия, у меня в запасе было целых два, да что толку, будь их даже и двести! Возможно, нам с Люциной совместными усилиями и удалось бы открутить гайки, но домкрат установить мы все равно не смогли бы — он сразу уйдет в песок. Под него надо бы подложить большой плоский камень, а найти его в темноте я вряд ли сумею. Электрического фонарика у меня с собой не было.

— И что будем делать? — спросила Люцина.

— А ничего. Подождем до рассвета. В июне ночи коротки. На рассвете я найду камень, а тут, может подвернется какой мужик, и поможет. А пока давай разожжем костер. Разве что ты предпочитаешь пешком вернуться в деревню и там попроситься на ночлег? Не знаю, стоит ли.

Люцина тоже предпочла костер.

— Вот только из чего мы его разведем?

— В лесу полно всяких сучьев. А лес вот он, под боком.

— Э нет, темно — хоть глаз выколи. В такую темь я в лес не пойду! — решительно заявила Люцина.

— Я сама пойду. Как-нибудь ощупью отыщу сухие сучья. В крайнем случае разуюсь и сразу обнаружу шишки. Сиди здесь и жди.

Я не видела, села ли Люцина и где именно, смело направившись по скошенному лугу к лесу, стоявшему плотной и совсем уже черной стеной в нескольких десятках метров.

Пока я ощупью собирала какие-то палки и сучья, взошла луна. Стало немного светлее и не так жутко. Вернувшись к машине, я достала из багажника и надула для Люцины прорезиненный матрас, достала ручную пилку, велела Люцине распилить принесенное мною топливо и разжечь костер, а сама пошла за следующей порцией. Я успела обернуться три раза и совсем освоилась с трассой. Луна светила все ярче, кротовые норы я уже знала все наперечет, и возвращаясь в третий раз с огромной охапкой сучьев, бежала к машине чуть ли не галопом.