Колода предзнаменования - [77]

– Так и есть, – голос Ричарда прозвучал слишком мягко, как перышко, когда должен был быть острым, как лезвие. – И тебе стоит гордиться собой. Но тебе нужно стать сильнее, прежде чем ты сможешь использовать заразу, чтобы уничтожить Зверя. Перед тобой, – он показал на котел, – сущность леса, могущество самой Четверки Дорог, сила, которая течет в твоих жилах. Я не врал. Она действительно поможет тебе контролировать твои способности.

– И поможет тебе навредить всем, кого я люблю.

– Но они не любят тебя. – На последнем слове голос Ричарда сломался, превращаясь в свирепый рык. На секунду выражение его лица изменилось, и Мэй увидела глубокую, бесконечную ярость под его маской.

– Это неправда…

– Твой брат уже тебя боится, – снова ласково произнес он. – Почему ты сопротивляешься, когда знаешь, что у тебя больше нет дома? Ведь теперь они знают, что это ты стоишь за заразой. Что твои руки в крови.

Ричард присел и заправил светлую прядь ей за ухо. Стер грязь с лица, словно она ребенок, который упал.

– У тебя есть дар, Мэй. Дар, который они не могут оценить. Дар, который я дал тебе. Так используй его.

Мэй росла с тяжестью всего мира на своих плечах – странные ожидания отца, бесконечное разочарование матери, презрение жителей города, не зависевшее от того, насколько хорошо она выполняла работу, для которой была рождена.

Может, ее отец прав. Может, уже поздно что-то делать, кроме как принять судьбу, к которой она добровольно себя подвела.

– Я теряю терпение, – поторопил ее Ричард.

Он взмахнул рукой, и шею Джастина обвил корень, постепенно сжимаясь. Юноша сдавленно вскрикнул от боли.

Мэй потребовалась вся сила воли, чтобы не вздрогнуть. Не передернуться. Единственный способ остановить его – это сделать вид, что ей все равно.

– По-твоему, это поможет меня убедить? – холодно поинтересовалась она. – Угрозы Джастину? Ты не убьешь собственного сына.

В свете от котла его улыбка выглядела омерзительно.

– Ты понятия не имеешь, на что я способен.

– Неправда, – тихо произнесла Мэй, и за ее спиной послышался хрип Джастина. – Ты убил своих друзей. Ты завел детей, потому что считал нас своими инструментами. Но еще ты научил меня быть такой же жестокой, такой же беспощадной, как ты.

– Ты слабее, чем притворяешься, – ответил Ричард. Корень продолжал сжиматься вокруг шеи Джастина. – Тебе меня не обдурить, маленькая Готорн. Я позволю ему умереть… но ты – нет.

Из горла Джастина раздавались невообразимые звуки, его лицо синело и опухало. Мэй видела, как вздулись его вены, как глаза округлились от паники.

Что-то раскрылось на задворках ее разума – та же дверь, что открывалась всякий раз, когда она гадала по картам. Голос звучал слабо и сипло – тише, чем когда-либо, – но она все равно его услышала.

«Пей, – сказал он. – Я помогу тебе».

Мэй было нечего терять. Возможно, это убьет ее. Возможно, сделает марионеткой Ричарда. Но, возможно, – всего лишь возможно, – Зверь сказал правду.

Она подняла голову и встретилась взглядом с отцом.

– Ты победил. Отпусти его, и я выпью.

Он ухмыльнулся, и корни тут же отпустили шею Джастина. С секунду он так и стоял с опущенной головой, но затем сделал глубокий вдох и вновь посмотрел на сестру. Мэй осела от облегчения, когда Джастин закашлялся и встал.

– Хорошо, – сказала она, пытаясь побороть дрожь. – Теперь пообещай мне, что отпустишь его целым и невредимым.

Ричард нахмурился.

– Я на это не соглашался.

– Пожалуйста, – взмолилась Мэй. – Он твой сын. Я знаю, что он небезразличен тебе, пусть и в малой степени.

– Ошибаешься. Мне плевать на него. – Сердце Мэй ушло в пятки. – Но… мне небезразлична ты.

Ричард повернулся к Джастину.

– Беги, пока я не передумал.

Джастин замешкался, и Мэй поняла, в чем дело.

– Не пытайся освободить меня.

– Мэй…

– Не надо, – повторила она. – Он убьет тебя. Уходи.

Джастин окинул ее прощальным взглядом… и убежал. Мэй выдохнула с облегчением, когда он исчез из поля зрения. Оставалось надеяться, что он сможет самостоятельно выбраться из Серости.

– А теперь, – медленно произнес Ричард. – Твоя очередь выполнить условия сделки. Или я догоню его и убью.

– В этом нет необходимости. Можешь отпустить меня. Я не сбегу… даю слово.

– Ты не можешь сбежать, – лениво парировал он, но послушался и взмахнул рукой. Мэй встала и подошла к бурлящему котлу.

Вблизи запах становился невыносимым. Мэй подавилась и передернулась, пристально рассматривая узоры на переливчатой жидкости. Она могла поклясться, что в этом котле посреди гниющих останков ее дома можно было увидеть всю историю города; людей, живущих и умирающих в бесконечном цикле. Он так захватил ее внимание, что Мэй с трудом оторвалась.

– Пей, – приказал Ричард. От дыма у нее заслезились глаза, перед которыми кружились одни и те же узоры. Ее отец окунул руки в жидкость и с улыбкой набрал ее в ладони. – Давай же.

Мэй тоже набрала в ладонь горячую жижу и неохотно поднесла ее к губам. Та полилась ей в горло, такая густая и вязкая. Девушка закашлялась, но было слишком поздно. Она чувствовала, как эта странная жидкость курсирует по ней.

Ее тело содрогнулось, и дверь на задворках сознания широко распахнулась. Из нее донесся голос, нет – три голоса, нет – один, и она увидела черепа, кинжалы и танцующие деревья – тающие, мутные и переливчатые.