Колода предзнаменования - [69]

Морис позволил Церкви превратить себя в монстра. И за это Харпер ни за что его не простит.

– Я рассказал обо всем твоей матери, – продолжил он. – Мы согласились, что будет лучше, если я покину город. Не просто на время эвакуации… навсегда. Нам с тобой больше не безопасно находиться рядом друг с другом.

У Харпер пересохло в горле. Такого она никак не ожидала. Может, он хотел, чтобы она молила его остаться? Может, хотел, чтобы она дала ему еще один шанс, пообещала, что они залечат свои раны?

Харпер не собиралась давать ему ложную надежду.

– Вот и хорошо, – тихо произнесла она. – Я рада, что ты понимаешь, что семья – это привилегия, а не право.

– Да. Привилегия, которой я больше не заслуживаю, – голос Мориса дрожал и ломался, но он продолжил: – Ты, наверное, считаешь меня трусом. Но я люблю тебя, Харпер. Мне очень жаль. И остаток жизни я буду искупать свою вину.

С этими словами он развернулся и пошел к машине.

Харпер понимала, что, вероятно, это их последняя встреча. Она не проронила ни звука. Не сдвинулась с места. Машина отъехала, пуская выхлопной газ в морозный осенний воздух, и Харпер охватили одновременно облегчение, горе и вина.

Затем она сделала глубокий вдох, вытерла слезы и открыла дверь в коттедж Карлайлов.

– Мам? – крикнула она, не позволяя последним нескольким минутам сбить ее с толку. – Я помогу собрать вещи.

Потребовалось почти полчаса, чтобы выгнать юных Карлайлов за дверь. Харпер посадила Бретта с Норой в машину, поцеловала малыша Олли в лоб и повернулась к матери.

Обычно ей было нечего сказать Лорел Карлайл, но сегодня одно слово нашлось.

– Спасибо, – прошептала Харпер, и ее мать улыбнулась сквозь боль.

– Ты вернешься домой? Когда мы приедем обратно?

– Да, – кивнула она.

А затем они тоже уехали, и Харпер с Сетом и Митси смущенно застыли на крыльце. Они были слишком могущественными, чтобы покинуть город. Харпер чувствовала, как брат с сестрой прожигали ее взглядами все то время, что она собирала вещи.

И точно как месяц назад у поместья Сондерсов, она морально приготовилась к бою.

– Ну, вперед. Вам явно есть что сказать.

– Почему ты не рассказала нам о папе? – спросила Митси, дергая себя за длинную рыжую прядь.

– Я не знала, что говорить и поверите ли вы мне. Вам вроде было наплевать на то, что я рассказала об Августе.

– Он пытался убить тебя! – сердито произнес Сет. – Это немного другое, чем то, что шериф делает со своей силой.

– Серьезно, Харпер, неужели ты думала, что нам будет все равно?

– Конечно, нет! – Харпер замешкалась. – Просто я не знала, как вам рассказать о таком.

– Но твои друзья знали, не так ли? – спросила Митси. – Им ты доверилась.

Они были правы – Харпер держала их в неведении. Скрывала от них правду, как часто скрывали от нее. Она не собиралась врать и сбегать, но это не имело значения. Она все равно это сделала.

– Простите… Мне стоило рассказать вам правду.

– Спасибо, – кивнул Сет. – И ты нас прости. За то, что чувствовала, что не можешь нам открыться.

– Я просто не понимаю, – тихо сказала Митси. – Почему ты оставила нас с ним, когда знала, что он опасен?

Грудь Харпер сковала боль от обиды в глазах сестры из-за ее предательства.

– Я понимаю, как это звучит, но… наверное, даже после всего, что натворил папа, часть меня по-прежнему хотела его защитить. Мне казалось жестоким наказывать его за преступление, о котором он даже не помнил.

И вместо этого она наказала за его ошибки всех, кроме отца. Позор от всего этого грозил поглотить ее целиком. Но Харпер знала, что должна побороть его, иначе им всем будет только хуже.

– О… – прошептала Митси, и ее круглые карие глаза заслезились.

– Вы заслуживали большего, – продолжила Харпер дрожащим голосом. – Я была не лучшей сестрой, но хочу это изменить.

– Не знаю, готова ли я к этому, – пробормотала Митси. – По крайней мере, сейчас.

Сет кивнул.

– Нам нужно время… Чтобы подумать о папе. Ты знала обо всем месяцами, но для нас это все в новинку.

– Ты согласна? – взволнованно спросила Митси.

– Да, все нормально, – ответила Харпер.

После того как они ушли, она долгое время сидела на ступеньках крыльца. Вечером у нее был патруль. Ей нужно было убедиться, что никто не трогал ее вещи в ратуше. Но Харпер думала лишь о том, как правы были Сет и Митси, что разозлились на нее.

Ее культя заныла от мысли, что она оттолкнула их. Харпер не позволила им быть частью своей истории; не рассказала правду о папе. Она пообещала дать им время, но когда они будут готовы, она надеялась, что они смогут исправить свои отношения.

Харпер жаждала свободы, но теперь понимала, что свобода не значит одиночество, не значит, что нужно избегать ответственности и своих связей. Наоборот, она значила принятие тех людей, которые были ей важны. Признание своих ошибок и сожалений, даже если для этого требуется взглянуть на сложные, запутанные части себя.

Она воззрилась на газон и сад из каменных статуй, которые смотрели в ответ.

Пока что ее сила позволяла только превращать предметы в камень. Но Харпер больше ничего и не пробовала. Прежде всего, самые могущественные Карлайлы славились способностью управлять своими каменными созданиями.