Колода предзнаменования - [67]

Айзеку претило чувство, что они сложили только половину пазла. Они явно что-то упускали, вот только что? А время на решение загадки подходило к концу.

– Ты знал, что Августа объяснила все это опасностью наводнения? – спросила Вайолет, пока Айзек тащил ее сумку через задний ход в ратушу и вверх по лестнице в свою комнату.

От подъема по ступенькам его спина чуть не взвыла, но, в конце концов, он добрался до гостиной и опустил сумку. Айзек сам еще не понял, как он согласился, чтобы Вайолет с Харпер остановились пожить у него на неопределенный срок, но факт в том, что это случилось. Территории Карлайлов и Сондерсов стали опасными. Как и Готорнов, но Айзека ничуть не удивило, что они отказались покидать свой дом. Мэй там родилась и, судя по всему, твердо решила там и умереть, если придется.

– Не за что, – пропыхтел он, показывая на сумку. – Кажется, я превысил свой объем физического труда на неделю. И нет, не знал. А ты откуда знаешь?

– Спасибо, что принес ее, – сказала Вайолет, снимая с плеча рюкзак и ставя его рядом с сумкой. Ее кот запрыгнул на диван и окинул взглядом свой новый дом, топорща усы. – А знаю я потому, что Августа с Джунипер устроили в гостинице стратегическое совещание до пяти утра. Они обсуждали, как доставить зараженных в больницу и какой историей прикрыть то, что происходит на самом деле. Если подытожить, они потратили миллион часов, чтобы придумать, как убедительно соврать штату Нью-Йорк о сверхъестественном аде, в котором мы живем.

– Значит, они все еще хорошо ладят?

По пути в ратушу Айзек мельком видел маму Вайолет. Она стояла рядом с Августой и что-то яростно печатала на планшете.

– Мама будет жить у Готорнов, так что, видимо, да. Знаешь, она пыталась уговорить меня покинуть город. Эвакуироваться вместе с остальными.

Айзек резко повернул голову.

– Серьезно?

– Ага, – она пожала плечами. – «Прожила здесь всего несколько месяцев, ответственный родитель, защита, бла-бла-бла».

– И?

Вайолет изумленно покосилась на него.

– Шутишь, что ли? Я могу помочь бороться с этой заразой и никуда не уеду.

– Хорошо. – Слово прозвучало гораздо эмоциональнее, чем он планировал.

Кто-то постучал в дверь, и Айзек пошел открывать, отчасти ожидая, что Харпер тоже попросит его отнести что-нибудь тяжелое. Но за дверью оказался Габриэль. Выглядел он куда более потрепанным, чем в их прошлую встречу. Его одежда была мятой, словно он спал в ней, а лицо – усталым и истощенным.

– Привет. Можно поговорить с тобой наедине?

Они присели на диван. В целом Айзеку нравилась его квартира, но сейчас он смотрел на нее глазами Габриэля – неаккуратные стопки книг рядом с переполненными полками, грязная посуда в раковине, одежда, вывалившаяся из шкафа, на полу спальни.

– Значит, ты действительно живешь здесь один, – задумчиво произнес Габриэль. Затем достал ветхую книгу, которая застряла между двух подушек на диване, и кинул ее на стол. – Странно, что она тебе по карману.

– Не по карману, – кратко ответил Айзек. – Я живу здесь бесплатно. Шериф и мэр пришли к соглашению.

– В Четверке Дорог все решает кумовство.

– И Августе нравится, что я в долгу перед ее семьей.

– Это все объясняет. – Габриэль помедлил, бегая взглядом по комнате. Айзек гадал, что он ищет. – Слушай, насчет нашего разговора на днях… Я просто пришел сказать, что говорил серьезно. Прости за все, что произошло с нами. Мне жаль, что я не мог быть братом, в котором ты нуждался.

– Мне тоже. – Айзек не мог сообразить, в чем дело, но что-то тут было не так. Они с Габриэлем уже все обсудили, а его брат не из тех, кто любит сдирать струпья со старых ран. – Зато теперь ты здесь.

– Ага. Кстати, об этом, – Габриэль понизил голос. – Ты же знаешь, насколько усугубилась ситуация в Четверке Дорог, верно? Я пробыл здесь десять минут и уже вижу, что все разваливается.

– Тут всегда все разваливается, – Айзек пожал плечами. – Это же Четверка Дорог.

– Дело в другом, – его выражение лица стало смертельно серьезным. – Это не Серость, Айзек. Чем дальше распространяется эта зараза, тем больше я понимаю разницу. Это опасно.

– Ну разумеется, это опасно! Поэтому город и эвакуируют. Чтобы мы смогли бороться, не волнуясь за других.

– Я не останусь, – заявил Габриэль.

Айзек уставился на него.

– Что?

– Я уеду вместе с остальными жителями города, Айзек, и, думаю, тебе стоит уехать со мной.

Он не сразу понял значение этих слов. Они были бессмысленными, глупыми. Салливаны не уходили от боя – вообще-то, как правило, они его начинали. Айзек не собирался бросать своих друзей, свой дом, на милость заразы.

– Я никуда не уеду, – его голос охрип от изумления. – И не могу поверить, что ты собираешься сбежать! А как же твои целительные силы? Наши поиски?

– Все, что мы нашли, это доказательства вранья. Наши поиски привели в тупик. Мы не просили об этой войне, Айзек. Нас вынудили в ней участвовать, но мы можем отказаться. Мы можем уйти.

– Ты трус, – от всей души произнес Айзек. Его брат дернулся, как от пощечины, но он не жалел о своих словах. – Ты прав, мы ни о чем из этого не просили. Но это наша жизнь. Наша семья. Наша ответственность.

– Ты не понимаешь, – Габриэль подался вперед. – Что-то грядет, Айзек. Гниль – это лишь симптом. Мы пока не видели болезнь во всем ее проявлении.