Коллайдер - [25]
В 1908 г. Резерфорд прервал исследования, чтобы съездить за Нобелевской премией по химии, присужденной ему за изучение альфа-частиц. Но лаборатория пустовала недолго. Вооружившись надежными методами детектирования, он перешел к новым экспериментам, в которых также принимали участие Гейгер и талантливый, хоть и не закончивший еще университет Эрнест Марсден.
Судьба 20-летнего (1909 г.) Марсдена поразительно напоминала судьбу самого Резерфорда. Марсден тоже вышел из простой среды. Его отец работал на провинциальной текстильной фабрике в английском Ланкашире, делал хлопчатобумажные ткани. Резерфорд из родной Новой Зеландии переехал в Англию - у Марсдена впоследствии сложилось все с точностью до наоборот. Они оба начали ставить занятные эксперименты, когда еще учились в университете. Что касается Марсдена, не успел он закончить обучение, как его уже пригласили испытать свои таланты.
Резерфорд потом вспоминал о том вопросе на разминку, который вылился в плодотворное сотрудничество Гейгера и Марсдена. «Как-то Гейгер подошел ко мне и сказал: “Может быть, юному Марсдену пора заняться небольшим исследованием?” Я об этом уже подумывал, так что ответил: “Пусть тогда посмотрит, рассеиваются ли какие-нибудь альфа-частицы на большие углы”»>20.
Резерфорд, славившийся своим умением задавать нужные вопросы в нужное время, как чувствовал, что если вдруг появятся альфа-частицы, отлетающие от металла назад, то это даст подсказку о строении материи. Ему, конечно, было интересно увидеть, что произойдет, но он не питал больших надежд относительно положительного исхода эксперимента. Но совсем исключать такой вариант тоже было нельзя. Мало ли, вдруг внутри спрятано нечто, от чего частицы будут отскакивать. Грех было не попытать счастья.
В некоторых особо чувствительных измерениях ученым, занимающимся физикой частиц, приходится уподобляться ночным животным, рыскающим в поисках добычи. Уловить ее малейшее движение получится, если только хорошо видишь в темноте. В этом занятии преимущество на стороне молодых исследователей. И даже не из-за лучшего зрения, а скорее благодаря терпению. Неудивительно, что Резерфорд и Гейгер поручили следить за рассеянием альфа-частиц двадцатилетнему Марсдену. Тому предписывалось зашторить окна как можно плотнее, затем сесть и ждать, пока зрачки расширятся настолько, чтобы улавливать со всех сторон малейшие проблески света. Только потом позволялось приступить к наблюдениям.
Марсден клал пластинки разной толщины и из разных металлов (свинца, платины и других) рядом со стеклянной ампулой с соединениями радия и ждал, когда альфа-частицы, вылетающие из ампулы, ударятся о пластинку и пройдут сквозь нее или же отскочат. Сцинтиллятором служил экран с сульфидом цинка. По нему было видно, сколько частиц отразилось и под какими углами. Закончив с очередным металлом, Марсден показывал данные со всеми-превсеми искорками, которые заметили его зоркие глаза, Гейгеру. Вместе они установили, что больше всего отражений давали тонкие листы золота. Но и они в основном пропускали альфа-частицы, словно фольга была родом из потустороннего мира. А когда изредка происходили отражения, частицы, как правило, отскакивали под очень большими углами (90 и более градусов). Следовательно, они, по-видимому, рассеивались на каких-то твердых сгущениях в недрах золота.
Сияя от радости, Гейгер прибежал к Резерфорду и, к совершеннейшему удовольствию последнего, сообщил: «Мы все-таки нашли отскакивающие альфа-частицы!»
«Это было самое невероятное событие в моей жизни, - вспоминал Резерфорд. - Это почти так же невероятно, как если бы вы кинули 15-дюймовую гранату в экран из папиросной бумаги, а она отскочила бы обратно в вас»>21.
Если атом, как думал Томсон, и правда похож на пудинг с изюмом, то аморфная смесь зарядов внутри атомов золота не должна сильно отклонять летящие в фольгу альфа-частицы, а тогда они рассеивались бы чаще под маленькими углами. Но у Гейгера с Марсденом получилось нечто другое. Будто внутри атома сидит хороший бейсболист: когда снаряд оказывается в зоне страйка, бьющий со всего размаху его отбивает, а если снаряд выходит за эту зону, он свободно летит дальше.
В 1911 г. Резерфорд решил взамен модели Томсона предложить собственную. «Я, кажется, придумал атом гораздо лучше, чем у Джейджея», - делился он с коллегой>22. В статье он изложил революционную идею о том, что в каждом атоме в центре есть крошечное положительно заряженное ядро, в котором сосредоточена основная доля массы атома. Когда альфа-частицы сталкивались с атомами золота, именно эта бита отбивала их назад, да и то только самых метких, умудрившихся попасть точно в яблочко.
Получается, атом состоит главным образом из пустоты. Ядро занимает жалкую долю его объема, все остальное - бездонное ничто. Если увеличить атом до размеров Земли, то ядро в поперечнике будет примерно с футбольный стадион. Резерфорд красочно сравнил обстрел ядра-мишени с попыткой установить местоположение комара в Альберт-холле, огромном концертном зале в Лондоне.
Несмотря на маленькие размеры, ядро играет важную роль, определяя свойства атома. Резерфорд высказал догадку, что от величины положительного заряда ядра зависит место атома в периодической системе, или, другими словами, атомный номер. У водорода заряд ядра по модулю равен заряду электрона, а для остальных элементов это количество заряда нужно умножить на атомный номер. Например, у золота, 79-го по счету элемента, положительный заряд ядра по модулю равен семидесяти девяти зарядам электрона. Положительный центральный заряд уравновешивается соответствующим количеством отрицательно заряженных электронов. В итоге атом, если его не ионизовать, электрически нейтрален. Как утверждал Резерфорд, эти электроны равномерно распределены по сфере с центром в ядре.
Многие физики всю свою жизнь посвящают исследованию конкретных аспектов физического мира и поэтому не видят общей картины. Эйнштейн и Шрёдингер стремились к большему. Поиски привели их к важным открытиям: Эйнштейна — к теории относительности, а Шрёдингера — к волновому уравнению. Раздразненные найденной частью решения, они надеялись завершить дело всей жизни, создав теорию, объясняющую всё.Эта книга рассказывает о двух великих физиках, о «газетной» войне 1947 года, разрушившей их многолетнюю дружбу, о хрупкой природе сотрудничества и открытий в науке.Пол Хэлперн — знаменитый физик и писатель — написал 14 научно-популярных книг.
Книга посвящена жизни и творчеству выдающегося советского кристаллографа, основоположника и руководителя новейших направлений в отечественной науке о кристаллах, основателя и первого директора единственного в мире Института кристаллографии при Академии наук СССР академика Алексея Васильевича Шубникова (1887—1970). Классические труды ученого по симметрии, кристаллофизике, кристаллогенезису приобрели всемирную известность и открыли новые горизонты в науке. А. В. Шубников является основателем технической кристаллографии.
Нильс Бор — одна из ключевых фигур квантовой революции, охватившей науку в XX веке. Его модель атома предполагала трансформацию пределов знания, она вытеснила механистическую модель классической физики. Этот выдающийся сторонник новой теории защищал ее самые глубокие физические и философские следствия от скептиков вроде Альберта Эйнштейна. Он превратил родной Копенгаген в мировой центр теоретической физики, хотя с приходом к власти нацистов был вынужден покинуть Данию и обосноваться в США. В конце войны Бор активно выступал за разоружение, за интернационализацию науки и мирное использование ядерной энергии.
Джеймс Клерк Максвелл был одним из самых блестящих умов XIX века. Его работы легли в основу двух революционных концепций следующего столетия — теории относительности и квантовой теории. Максвелл объединил электричество и магнетизм в коротком ряду элегантных уравнений, представляющих собой настоящую вершину физики всех времен на уровне достижений Галилея, Ньютона и Эйнштейна. Несмотря на всю революционность его идей, Максвелл, будучи очень религиозным человеком, всегда считал, что научное знание должно иметь некие пределы — пределы, которые, как ни парадоксально, он превзошел как никто другой.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал.
«Занимательное дождеведение» – первая книга об истории дождя.Вы узнаете, как большая буря и намерение вступить в брак привели к величайшей охоте на ведьм в мировой истории, в чем тайна рыбных и разноцветных дождей, как люди пытались подчинить себе дождь танцами и перемещением облаков, как дождь вдохновил Вуди Аллена, Рэя Брэдбери и Курта Кобейна, а Даниеля Дефо сделал первым в истории журналистом-синоптиком.Сплетая воедино научные и исторические факты, журналист-эколог Синтия Барнетт раскрывает удивительную связь между дождем, искусством, человеческой историей и нашим будущим.
Эта книга – захватывающий триллер, где действующие лица – охотники-ученые и ускользающие нейтрино. Крошечные частички, которые мы называем нейтрино, дают ответ на глобальные вопросы: почему так сложно обнаружить антиматерию, как взрываются звезды, превращаясь в сверхновые, что происходило во Вселенной в первые секунды ее жизни и даже что происходит в недрах нашей планеты? Книга известного астрофизика Рэя Джаявардхана посвящена не только истории исследований нейтрино. Она увлекательно рассказывает о людях, которые раздвигают горизонты человеческих знаний.