Колькино детство - [2]

Джульбарс

В этот вечер Колька долго не мог заснуть. Лунный свет и яркие звёзды на тёмном августовском небе, проникавшие через оконное стекло, не давали покоя мыслям о пропавшей собаке, устремлялись куда-то ввысь, в звёздное небо, в котором светилось манящее, мерцающее холодным отблеском созвездие Гончего Пса. «Неужели звёздная стая могла завлечь его любимую и верную собачку по имени Марго, с которой Колька и его брат Генка проводили своё свободное время?» — думалось Кольке, лёжа в постели. Вот уже который день он с братом обошёл все соседские подворотни, но Марго не было видно. Их верная собачка каждое утро встречала у крыльца, припав на мгновенье на передние лапы, радостно бросалась на грудь, успевая несколько раз лизнуть губы и нос и закружившись весёлым волчком вокруг ног, демонстрировала собачью преданность и верность, приглашая пробежать по прохладной и сырой от утренней росы траве.

- Почему грустные? — спросил поутру отец и потрепал выгоревшие от летнего солнца волосы ребят.

- Потерялся пёсик, и мы не можем отыскать его. Что будем делать без собачки? Нам нужен дружок и охранник! — ответил Колька и ещё с большей грустью посмотрел на отца.

- Будем надеяться, что Марго найдётся! — сказал отец и стал собираться на работу.

Прошла целая неделя, но пёсик так и не объявился.

Воскресное утро уже не было таким радостным и светлым, как прежде. Колька с братом не спешили вставать с постели, всё время думали о пропаже своего друга. Родители давно проснулись и управлялись во дворе по хозяйству. Кольке надоело валяться в постели, и, выбежав из дома, он решил заглянуть в будку в надежде обнаружить пропажу. Наклонив голову внутрь собачьей будки, в глубине её Колька вдруг заметил два зелёных огонька и услышал глухой, рычащий звук. Сознание, не совсем отпустившее утренний сон, подсказывало, что в будке, похоже, собака.

- Нашёлся! — вскрикнул Колька и, не осознав до конца случившиеся, с радостью бросился в дом к Генке поделиться радостной новостью.

Спрыгнув с постели, Генка в дверях столкнулся с Колькой и на какой-то миг застрял в проёме, но ловко увернулся и первым выскочил на улицу, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть собаку, остановился… Никто на грудь ему не бросился и не облизал, как раньше, лицо. В растерянности Генка спросил:

- Где Марго?

- В будке! — ответил Колька.

Одновременно наклонившись к будке и заглянув внутрь, они не обнаружили радостного и ласкового пса, а услышали из глубины дощатой собачьей будки недружественный рык, подобный далёкому раскату грома уходящей далеко за горизонт грозы. Не понимая происходящего, они резко отпрянули и переглянулись.

- Бежим быстро к отцу и расскажем, что в будке кто-то сидит и сердито огрызается, — сказал Колька и побежал в огород, где трудился отец.

- Пап, у нас в будке кто-то сидит и рычит! Но это, похоже, не Марго, — поспешил известить Колька.

- Пойдём скорей, посмотрим, а то что-то страшно! — добавил Колька и увлёк за собой отца.

Отец улыбнулся и поспешил за детьми к будке. Наклонившись и заглянув внутрь, он ласково позвал:

- Джульбарс! Джуля, выходи! Будем знакомиться!

Братья переглянулись, их лица осветила радостная и счастливая улыбка, как перед родительским поощрением за нелёгкий труд в огороде.

— Я не стал утром будить вас, чтобы сообщить, что у нас будет другой пёс. Он теперь будет жить здесь, я привязал его на цепь, пусть привыкает к условиям жития в новой для него конуре, — с шуткой сказал отец и подал Генке пустую чашку для воды, поднятую с земли. Генка радостно метнулся к водопроводному крану, польщённый поручением отца, доверившему ему первому оказать столь деликатную услугу недоверчивому псу.

Джульбарс ещё несколько дней пытался с осторожностью покидать свою будку, косо поглядывая по сторонам, принюхиваясь, поднимая голову вверх, вбирая ноздрями незнакомый ему воздух, доносившийся от соседних дворов, пропитанный запахами соседских собак, различимых и понятных только ему самому.

- Давай будем подкармливать Джульку, чтоб быстрей привыкал к нам, — предложил Колька.

Он побежал в дом на кухню, где с утра на плите стояла большая кастрюля, распространяющая дурманящий запах свежего борща с мозговой трубчатой косточкой, любимой Генкой. Выловив кость заправским приёмом шеф-повара, он лишил обеденного удовольствия Генку. Уподобляясь галантной манере официанта дорого ресторана, он завернул в белоснежную бумажную салфетку спёртую из кастрюли мозговую косточку и положил на порог будки Джульбарса. От увиденной косточки у собачьей конуры у Генки заныло под ложечкой, слюна накатила, словно слеза от запаха горького лука. Еле сдерживая нахлынувшие эмоции, как представитель сильного пола, он сдержался от накатившего гнева, с недовольством посмотрел в сторону Кольки и с грустью распрощался со своим лакомством.

Джульбарс оценил искренний поступок Кольки, облизнулся и дважды вильнул хвостом, походившим на половинку старого коромысла, валявшегося во дворе соседки бабы Мани, в знак признательности и благодарности за угощение и поспешил уединиться в своей конуре. Последующие дни Джульбарс уже смело выходил из будки, виляя непрерывно хвостом, как бы принося извинения за нетактичное поведение в первые дни знакомства. С этого времени Джулька понял, что он не в гостях, и нужно нести службу, присущую настоящей сторожевой собаке. Правда, в этой роли ему совсем не нравилось сидеть на цепи, которая всё время звенела и брякала, и её надо было постоянно таскать за собой и шумом преждевременно отпугивать непрошеных гостей, что ему совсем не нравилось. Он привык ожидать жертву в засаде, выслеживая и изучая её повадки, поднимая в крови адреналин, заряжаясь энергией, растекающейся по всему телу до дрожи и боли по всем собачьим членам, затем стремительно и внезапно обрушить свою мощь, поражая жертву. В этой особой сути, присущей Джульбарсу, проявлялся заложенный инстинкт его предками, который передался ему и напоминал сходство с волчьими повадками. Наконец звенящая стальная цепь, ограничивающая его свободу, не стала ему преградой, она лопнула под напором скопившейся энергии, и заложенный природой инстинкт поборол состояние ограниченной свободы и пробудил зов охотника-добытчика, заметив пернатую добычу.