Колька и Наташа - [80]

Наташа показала ему язык.

— Видал?

Выбрали ровное место, где не мешали железные листы. Выкатили четыре бочки и вскочили на них. Бочки, как живые, вывертывались из-под ног. Но неудачи никого не огорчали. Подростки с еще большей горячностью принимались за дело. Генка свалился и ушиб локоть. В другое время он немедленно поднял бы шум, но теперь даже не пожаловался.

— Я обуздаю непокорного скакуна, — распалясь, кричал он, — мы не таких «мустангов» объезжали в прерии!

— Нос не разбей, — отвечала раскрасневшаяся Наташа, — тоже, ковбой.

Ей казалось, вот-вот она овладеет катанием на бочке. Нужно лишь получше приноровиться. Девочка бесстрашно прыгала на гремящего «коня», но тот оказывался с «норовом», и она летела на землю.

Колька и Каланча действовали без слов. Они ничего не говорили, но объявили друг другу соревнование. Глаза их блестели от волнения.

За ними уже давно наблюдал в окно конторки мастер. Вначале он хотел прекратить игру, даже снял с гвоздя замасленную кожаную кепку, но передумал и улыбнулся: «Пускай, может, снова натворят что-нибудь, тогда…»

В спортивной суматохе стали вырисовываться более ловкие. Колька предложил:

— Давайте по очереди выступать.

Согласились.

Всех удивил Генка. Он первым выкатил на своем «мустанге», балансируя широко расставленными руками, часто-часто перебирая тонкими ногами.

— Джигитовка, — восторженно кричал он. — Учитесь у старших, — и, забыв осторожность, шлепнулся под общий смех на землю.

Наташа, в свою очередь, вскочила на «рысака», прокатилась по пролету.

— Ну, как? — гордо спросила она у растиравшего бок Генки.

— Ничего особенного, — ответил тот.

Больше всех горел нетерпением, ожидая своей очереди, Каланча. И она наступила. Боком подкрался Вася к железной бочке, будто к горячему скакуну, и вскочил на нее. Увертливый и смелый, он вызывал одобрение у своих друзей. До чего уж Генка был убежден в своем превосходстве, и тот нехотя процедил:

— Ничего… Да-а-а, ничего…

А Каланча рывком головы откидывал со лба свой огненный чуб и хрипло, словно дразня, напевал песенку Минора:

Тореадор, смелее в бой,

Тореадор…

Он безбожно фальшивил. Генка болезненно морщился, а Каланча от души хохотал.

На середину площадки выехал, наконец, и Колька. Он решил показать новое. Разогнав бочку, на ходу соскочил с нее, опять вспрыгнул. Такого класса высшей «верховой езды» никто еще демонстрировал.

Каланча не захотел примириться с первенством Кольки.

— Дуем по цеху! Кто дальше! — размахивал он руками.

Мысль прокатиться по центральному пролету несколько озадачила, но не надолго. Подростки были уже в том состоянии, когда все кажется легко осуществимым.

Все стали у своих «рысаков». По Колькиному сигналу:

— Аллюр три креста! — грохоча ринулись вперед.

— А ну, давай в сторону! — кричал встречным Каланча.

— С дороги! Берегись! — вторили другие.

— Вперед, джигиты! — визжал Генка и задел вышедшего из-за угла человека.

Трудно описать состояние друзей, когда они узнали начальника цеха.

У Генки зашевелились волосы на голове.

— Про-про-стите, — лепетал Минор.

Из конторки выскочил ликующий мастер: попались! Грачев схватил Генку за руку.

— Что, допрыгались, пакостники?

Каланча, Колька и Наташа поспешили к Минору, готовые разделить его участь.

Начальник цеха сказал что-то мастеру и ушел.

— Отпустите меня… — просил Генка.

— Отпущу, отпущу! — многозначительно бросил мастер и, оттолкнув Генку, побежал нагонять начальника цеха.

Глава 17. Не сдадимся!

Ребята вышли из заводских ворот не как всегда — веселой, шумной стайкой. Не было ни громких шуток, ни беззаботной болтовни. Никто не торопился, как обычно, к трамваю. Медленно, вместе с потоком рабочих вышли ребята из проходной и, не договариваясь, тихонько пошли домой.

В том, что случилось что-то очень серьезное, никто не сомневался. Мальчишки были убеждены: теперь их наверняка выгонят из цеха. Наташа не соглашалась. Генка ругал мастера. Каланча задумчиво почесывал затылок и время от времени поплевывал.

Кольку страшили последствия этой истории. Что скажут Глеб Дмитриевич, Мария Ивановна и Ольга Александровна?

А мальчишки? Если узнают, что Кольку и его друзей вытурили с завода, мальчишки всего города будут смеяться над ними. В ушах у Кольки уже звучали ехидные вопросы:

— Наработались? Без году неделю — и вылетели?

Впрочем, черт с ними, с мальчишками. Главное, не суждено им, как видно, принять участие в ремонте кораблей.

Шел пятый час. День стоял знойный, безветренный. Ребята, не замечая духоты, шагали посредине улицы, стиснутой одноэтажными домиками, и каждый думал о своем.

Генка не мог долго огорчаться. Он догнал Кольку, подбрасывая камушек в руке.

— Не падай духом. Я тебе вот что скажу: если повезет и останемся, то мы еще ого-го как покажем себя!

— Убей меня бог, — заговорил вдруг Каланча, — идем как похоронная процессия. Ну что это такое?.. Послушай, Колька, плюнь ты на хрыча…

— Выгонит он нас.

— Ну и пущай. Просто он гад и контра. Его бы проучить. Ежели бы мы не старались, а то из кожи лезли вон. А что толку?

— Подожди, Вася. Дай обдумать.

— А чего голову ломать? Думай, не думай, знаю одно: больше я, сычи, не ходок на завод.

— Этого ты не сделаешь, — обернулся к нему Коля. — Это значит — сбежать!