Колибри - [3]

– Нет!

– Любовной переписке?

– Я же сказал: нет!

– И Вы сейчас говорите искренне, доктор Каррера?

– Конечно!

– Я должен спросить Вас ещё раз: Вы говорите искренне?

– Разумеется, искренне! Так вы ска...

– В таком случае я должен попросить прощения, но, вопреки моей убеждённости, которая, я Вас уверяю, была совершенно твёрдой, иначе я не пришёл бы сюда, Ваша жена не была со мной искренна, а, следовательно, Вы более не в опасности, как я считал, поэтому не буду Вам мешать. Пожалуйста, не обращайте внимания на этот визит, и прошу Вас о нём не распространяться.

– Что? Почему Вы встали? Куда Вы?

– Ещё раз прошу прощения, но я допустил серьёзную ошибку в расчётах. До свидания. Выход я най...

– Ну уж нет! Вы не можете вот так заявиться сюда, сообщить, что из-за бабского трёпа моей жены мне грозит опасность, допросить с пристрастием, а потом уйти, так ничего и не сказав! Теперь Ваша очередь! Говорите, не то я пожалуюсь в Ассоциацию!

– Пожалуйста, успокойтесь! Если честно, мне вообще не стоило приходить. Я, насколько мог, старался доверять тому, что Ваша жена рассказывала мне о себе и о Вас, и получил чёткое представление о поразившем её расстройстве именно потому, что всегда ей верил. Исходя из этих соображений и столкнувшись с ситуацией, которая показалась мне крайне серьёзной, я решил, что должен действовать вне границ, установленных профессиональной этикой, но теперь Вы утверждаете, что Ваша жена не была со мной искренна даже в самых элементарных вещах, а раз так, то, вероятно, не была и во многих других, включая те, что заставили меня поверить, будто Вы в опасности. Повторяю, это моя ошибка, за которую я могу только попросить прощения, но поскольку Ваша жена перестала ко мне приходить, я посчитал...

– Что? Моя жена больше к Вам не ходит?

– Да.

– И давно?

– Уже больше месяца.

– Вы шутите!

– Вы этого не знали?

– Даже не догадывался.

– Последний сеанс состоялся... гм... 16 сентября. И больше она не появлялась.

– А мне говорит, что продолжает ходить. По вторникам и четвергам, в четверть четвёртого я, как обычно, забираю Адель из школы, потому что Марина ходит к Вам. Вот и сегодня должна была идти.

– То, что она обманывает Вас, доктор Каррера, меня вовсе не удивляет. Проблема в том, что мне она тоже солгала.

– Ладно, допустим, кое в чём она Вам солгала. Но, простите, разве для вас ложь не более откровенна, чем скрытая правда?

– Для вас – это для кого?

– Для психоаналитиков. Разве не это вам нужно? Правда, ложь и прочее бла-бла-бла?

– И кто Вам такое сказал?

– Даже не знаю... Вы... то есть, психоаналитики... Разве не в этом состоит психоанализ? Меня с самого детства окружали люди, ходившие к психоаналитику, и я постоянно слышал, что, грубо говоря, сеттинг, перенос, сны, ложь – всё это имеет значение, поскольку помогает нащупать правду, которую пациент скрывает. Или нет? Ну, придумала Марина что-то – в чём проблема?

– Видите ли, если то, что касается Луизы Латтес, – всего лишь плод её фантазии, то ситуация кардинально меняется, и опасность грозит уже не Вам, а Вашей жене.

– Но почему? Что в этом страшного?

– Слушайте, мне очень жаль, но нам больше нечего обсуждать. И пожалуйста, не говорите жене, что я приходил.

– И Вы считаете, я Вас после этого отпущу? Я требую, чтобы Вы...

– Бесполезно, доктор Каррера. Если хотите, можете жаловаться в Ассоциацию: в конце концов, учитывая допущенную мной ошибку, я это заслужил. Но Вам никогда не выпытать у меня то, чего...

– Знаете, это не фантазии.

– Не понимаю.

– То, что Марина говорила о Луизе Латтес, – не фантазии. Это правда: мы видимся, пишем друг другу. Но только это не связь и даже не измена, а то, для чего у меня нет определения. И я не понимаю, откуда Марина об этом узнала.

– Вы всё ещё в неё влюблены?

– Это совершенно не важно. Важно, что...

– Простите, но я настаиваю: Вы всё ещё влюблены?

– Да.

– И в июне этого года встречались с ней в Лёвене?

– Да, но...

– А в письме несколько лет назад писали, что Вам нравится, как она ныряет с берега в воду?

– Да, но откуда...

– И вы с ней поклялись, чтобы не станете заниматься сексом, даже если захотите?

– Да, но в самом деле, откуда Марине это знать? И чего, спрашивается, Вы тянули? Почему не сказали сразу? Чёрт, мы ведь женаты, у нас ребёнок!

– Мне очень жаль, доктор Каррера, но Ваш брак давно в прошлом. Что до ребёнка, то у Вашей жены скоро будет ещё один, но не от Вас.

Увы (1981)

Луизе Латтес

виа Фруза, 14

50131 Флоренция

Болгери, 11 сентября 1981 г.

Луиза, моя Луиза,

вернее, увы, не моя, просто Луиза – и всё (Луиза Луиза Луиза Луиза Луиза Луиза Луиза, твоё имя звенит у меня в голове, и я не знаю, как это прекратить): ты говоришь, я сбежал. И это правда, но после того, что случилось, и угрызений совести, мучивших меня столько невероятно долгих дней, я стал никем – ни мной, ни кем-то другим. Я был словно в трансе: считал, что всё произошло из-за меня, ведь я же был с тобой, когда это случилось, потому что был с тобой счастлив. И я по-прежнему так считаю.

Теперь говорят, что это была воля Божья или судьба и прочая чушь, но я вусмерть разругался с Джакомо, обвинив во всём его, а родителей даже видеть не хочу. Знать, где они, мне нужно лишь для того, чтобы с ними не встречаться. Если я и сбежал, моя Луиза, вернее, увы, не моя, просто Луиза – и всё (Луиза Луиза Луиза Луиза Луиза, твоё имя звенит у меня в голове, и я не хочу, чтобы это прекращалось), то сбежал не в ту сторону, как перепуганные фазаны, которых я видел, когда работал пожарным, во время лесного пала отчаянно летевшие прямо к огню, с каждым взмахом крыльев приближаясь, а не удаляясь от него, пока пламя не охватывало их целиком. Я даже не осознавал, что бегу: у меня было столько дел, от которых бросало в дрожь, да ещё этот цирк с Монтекки и Капулетти, из-за которого я не смог пролезть под живой изгородью (пусть я был расстроен, Луиза, но всё равно как-то можно было, Луиза, я не отрицаю, Луиза Луиза Луиза Луиза), но я не смог, и даже с тобой не попрощался.