Вот и сейчас. Решил, что от тётечки не отстанет: не мытьём, так катаньем уговорит. Это — имя. Это — символ, без него дело не выгорит. Да и ей самой, хоть никогда не признается, помощь нужна — ведь тихо угасает великая поэтесса, всё у неё в жизни уже было. Не на что смотреть вперёд.
Тишков пригласил на несуществующую (пока) должность министра культуры несуществующей (но это точно ненадолго) республики Ольгу Берггольц. Не хочет — старенькая, интеллигентная. Как людьми руководить?
— Кому руководить — найдём. Главное — вести в правильном направлении и быть знаменем.
— Знаменем! Ну вы скажете.
— Скажу. Согласны?
— Можно я подумаю, посоветуюсь? — вот, уже лучше, а то «нет», да «нет».
— Ленинград жалко бросать? Я понимаю. Вся жизнь. Вот тут и закончится. А там — новые люди, подвижники. Новое дело — стресс, адреналин. Дольше проживёте, и столько полезного для народа сделаете.
— Несносный вы человек. Подумаю. Сказала же! — вот! Уже как министр говорит.
— Когда ждать ответа? — уже чуть улыбнулась. Короткая стрижка, и волосы тоненькие, и мало их. Лицо типично немецкое — длинное. Интересно, а с немцами себя отождествляет?
— А как вы вообще себе представляете развитие культуры, да ещё и немецкой, да в Казахстане?
— То есть уже планы строите — это хорошо. Как представляю? Ну, я ведь чуток министром культуры поработал. Ругают, поди, до сих пор?
— Кто ругает, кто хвалит. С борцами нашими вы лихо разделались. Так как?
— Строительство библиотек, клубов, кинотеатров. Немецкий театр. Можно будет на первое время из ГДР или ФРГ режиссёров и актёров пригласить. Филиал киностудии ДЕФА, у нас там снимать фильмы про индейцев — сам бог велел. Такие пейзажи! Любые горы, любые степи. Потом и наших лучших режиссёров и актёров соберём. Голливуд по-немецки с казахским уклоном. Преподавание литературы немецкой в школе. И вообще, по окончании школы человек должен свободно разговаривать на трёх языках. Издательский дом с филиалами типографий в каждом посёлке. При библиотеках — кружки юных поэтов и писателей. В каждом посёлке — художественная школа, и в городах художественные училища. Что ещё? У меня киностудия есть во Франции. Она фильмы не снимает, она дублирует лучшие наши и пускает их в прокат по всему миру. Не скажу, что огромные деньги, но очень и очень немалые. Так вот — её можно перенести в немецкую республику. Сейчас переводят на французский и английский — можно добавить немецкий и испанский, да и итальянский можно. И обязательно китайский. Там сейчас всё устаканится, и начнётся всплеск любви к русской культуре — а мы уже готовы! Одним словом, Ольга Фёдоровна, работы море. Деньги? Ну, немного пообещали, часть своих вложу, на культуру не жалко, а потом заработаем. Ещё и делиться с образованием будем.
— Фантастика какая-то! — отмахнулась обеими руками.
— Да чтоб мне провалиться на этом месте! — встретились в доме № 20 на набережной Чёрной речки. Хреново у нас будущие министры живут.
— Где вас найти, если решусь?
— Чего меня искать? Вот он я.
— Весёлый вы человек. А, была, не была! Квартиру-то дадите? Или в общежитие?
— Дом построим, горничную найдём. Собаку с кошкой подарим.
— Собаку? Тогда ладно. Если собаку.
Специально в Ленинград сгонял на «Сессне» с Гагариным. Великое всё же дело самолёт. Два часа — и по Невскому идёшь. Два часа на уговоры знамени новой республики, и два часа назад. Вот теперь ещё час — и дома. Послезавтра ведь рано утром отбывать в ссылку, хоть и почётную, а ещё куча дел. Нужно и премьера найти, и Первого Секретаря.
Интермеццо 4
Говорю, что не пью — все пытаются напоить.
Говорю, что на диете — все пытаются накормить.
Говорю, что нет денег — то ли тихо говорю, то ли хреново слышат, но не суют и не навязывают.
Георгий Карпович Цинёв стоял у входа в палату Брежнева и не решался войти. Чазов постоял рядом и отошёл к окну. Евгений Иванович сообщил, что изменений нет. Пациент в искусственной коме. Брежнев лежал не в кремлёвской больнице. Его сразу же перевезли в институт Кардиологии АМН СССР.
Стоял, думал. Брежнев был другом. Был защитником в этом гадюшнике, что зовётся «Власть». Семичастный, когда только заступил на должность главы КГБ, хотел сместить его, но Леонид Ильич доходчиво тогда объяснил «комсомольцу», что не по Сеньке шапка.
Теперь вот друга и защитника нет. Нет уже несколько дней. Приходится крутиться самому. Разные вещи — принимать решения, когда чувствуешь за спиной стену, и как сейчас — в чистом поле, и рядом некому спину прикрыть. А вокруг куча собак. Шавки, болонки, кабысдохи разные, но вон отдельно кучкуются овчарки. Чуть в сторонке — волкодавы. А кроме того — по одному, по два стоят и скалят зубы бульдоги. Есть и экзотические собачки — вот как тот ньюфаундленд, он же водолаз. Холёный, здоровый. И не боится никого. Что ему! Плюнул и уехал за границу — где там таких красавцев выводят? В Канаде? Ну, в Канаду или во Францию. Везде с такой-то шерстью примут. А он тут пытается сельское хозяйство спасти. Порода такая — спасать утопающих. Тёмная собака, чёрная, как и личность этого министра. Теперь вот даже члена Политбюро. И самое интересное, что не рвётся туда, наверх. Сами пихаем! И двух лет нет, как в Москву его Брежнев перетянул, а уже вон куда занесло. И это в сорок лет. Сопляк.
