Колдун - [8]

Мужчина сел, соскочил с кровати, ударился ногой о стоящий рядом стул, зашипел, выругался. В темноте, ощупью нашарил свою одежду.

– Ты куда?

– Надо. – Бросил Майорин, поленившись объяснять.

– Угу. – Невнятно согласилась она, повернулась к нему спиной, натягивая на себя все одеяло целиком. Майорин усмехнулся, осторожно заправил за ухо пересекшую безмятежное сонное лицо прядь. Поцеловал ее в теплую щеку.

Раньше она просыпалась от малейшего его движения. Раньше насторожено наблюдала, как он уходил ночью, если уходил. Но теперь привыкла. Надо сказать, быстро привыкла. Даже слишком быстро.

Мужчина поправил одеяло, прикрывая обнаженную кожу, не удержался, погладил матовое в темноте плечо.

– Эй, – тихо прошептал он ей. – Ты же не надеешься, что так будет всегда?

Ответа не было, только ровное дыхание. Майорин еще раз поцеловал ее в щеку.

Он уже вышел из комнаты, обулся, застегнул доху и приготовился нырнуть в ледяную зимнюю ночь, когда услышал тихий скрип половиц и увесистые тяжелые шаги. Кошка вспрыгнула на кровать, устроилась на освободившемся месте, ввинтившись под покрывало. Его любовница опять завозилась, наверняка обняла кошку. Мужчина встряхнул головой, сбрасывая неуместное сейчас желание вернуться в теплую постель под горячий женский бок, выгнав вон проклятое животное. Он усмехнулся странной мысли, что и сам к этому привык. Как и она – тоже слишком быстро.

Он проснулся от холода и даже не сразу сообразил, что на полатях рядом с ним сопит Валья. Майорин откинул доху, которой укрывался, спрыгнул на пол и вышел наружу.

Кисеей слетели с неба облака и тучи, колко светили звезды, не спи менестрель, обязательно бы насочинял какой-нибудь мути про дальние небесные дороги, да зоркие глаза предков, следящие с небес. На счастье, менестрель спал.

А то влетело бы ему сейчас и за глаза, и за дороги, и за напророченный сон. Разбередил душу, проклятый, потоптался в ней как на коврике перед дверью и спит, ногой подергивает. А ему стоять на морозе, нутро выхолаживать.

Редрин тоже наверняка не спит, ласточкой пронеслось в голове, и ему тоже нелегко. В Вирице бунтуют храмовники, им показалось, что нет лучше времени, чтобы низвергнуть колдунов с незаслуженно высокой ступени. И государь им уступит, наверняка уступит, боясь еще и бунта.

Государь был один, не считая молчаливого стража, повсюду следующего за ним. Страж стоял у дверного проема, будто каменная статуя. Его выдавало только размеренное дыхание и слабый запах немытого тела. В небольшом зале с одной дверью и двумя узкими окнами горел камин. Редрин сидел на низкой скамеечке, рука трепала серую шерсть пса.

– Майорин? Зачем пожаловал? – сварливо спросил он. – Что в этот раз пришло в твою бедовую голову?

– Ты посадил шпика в храм?

– Отчетности требуешь? Не оборзел ли ты, брат мой? Не пора ли мне выволочь тебя прочь из дворца и выкинуть в твою Инессу? – Редрин сжал руку, пес зарычал.

– Я лишь спросил.

– Не твое дело. Не касается тебя, есть ли у меня шпионы в храме и внимательно ли они слушают проповеди. Как не касается, численность гарнизона Вирицы и размножение скота.

– Редрин…

– Вот именно, Редрин де Морр – государь Велмании, не Майорин без фамилии и титулов, безымянный колдун с тракта, которого прислала шпионить Инесская Ведьма. Ты очень вовремя вспомнил, что у тебя есть брат. И вовремя вспомнишь, что брат этот младший. А там всплывут и твои ублюдки, претендующие на престол. Много у тебя ублюдков, брат мой? Есть ли среди них те, кто родился человеком?

– Нет. Нет у меня детей, никаких. И не будет. Так что можешь быть спокоен, твои ублюдки будут единственными, кто будет мечтать о троне.

– Тогда чего ты здесь отираешься? Вынюхиваешь, подслушиваешь, лезешь с советами? Чего тебе надо? Государевой милости, денег?

Колдун зло посмотрел на брата, сглотнул.

– Мне ничего не надо от тебя, Редрин.

Самое время выйти вон, самое время развернуться спиной и громко хлопнуть дубовой дверью. Но Майорин без приглашения сел в свободное кресло, достал из внутреннего кармана дублета кисет с трубкой и принялся неторопливо ее набивать.

Огонек, высеченный из кончика пальца, пустил серый дым.

– Кто? – спросил колдун. Филин раздраженно посмотрел на брата.

– Никто.

Он всегда был первым. Во всем. Первым родился, лучше владел мечом, быстрее бегал и выше прыгал, взлетал в седло и покорял любую, даже самую норовистую лошадь. Мать утешала Редрина – маленького и полноватого, что он сильнее в науках и логике. Но Редрин знал, что брату стоило пару раз прочитать что-либо, чтобы запомнить почти дословно. Майорин учился с легкостью. Кроме того он был хитрее и прозорливей.

Редрин решил обогнать его терпением и зубрежкой. Но сколько бы времени не проводил он за книгами, сколько бы не сидел, рассматривая карты, Майорину хватало беглого взгляда, чтобы найти незамеченные ошибки. Отец порой был жесток, забывая про непутевого младшего сына, Майорина брал отец на советы, заставлял присутствовать на званых обедах и пирах, Майорин ездил с ним по стране, Майорину обещали в жены княжну Сауринии – старшую сестру Рианы Кордерской, нынешней государыни. Единственно чего не получил старший брат это материнской любви, но Редрину всегда казалось, что тому виной не брат, а их отец. Рано забравший старшего отпрыска из детских палат во взрослую – мужскую жизнь.