Колдун для акул - [37]

— Не думаю, Дирк — честный человек. И, по словам Рамона, Дирк собачился с приезжими.

— Но может, ничего у меня и нет?

— А это мы сейчас узнаем…

— Уже узнали! — в ярости воскликнул Алекс.

Пак смотрел, как он вытаскивает из саквояжа тёмную кожаную коробку с надписью "Аптечка".

— Это не ваше?

— У меня есть лекарства на всякий случай, но в чемодане.

— Дайте мне. На первый взгляд похоже. — Пак открыл коробку и кивнул: в ней оказались несколько прозрачных пакетиков с рыжеватым порошком. — Грамм четыреста не меньше. Стоит не миллион, но потянет на приличную сумму. И как я не подумал сразу осмотреть ваши вещи? Проверьте чемодан ещё раз!

Они прощупали все углы, подкладки, швы и складки чемодана, саквояжа, вещей в них и мешочка с ключами от дома. Но кроме первой находки ничего больше не обнаружилось. Только "аптечка". Пак обмотал полотенцем ладонь, взял ею эту коробку, протёр со всех сторон другим концом полотенца, потом сказал Алексу:

— Я сейчас, — и вышел из дома.

Алекс сел на диван и подпёр голову руками. Собираясь ехать в Сентэрид, он и представить не мог, что с ним случится и что придётся ему пережить! Не знал уже, кому верить и на каком он свете. Вдруг вспомнил, как Рамон угрожал Аристиду только из-за одних неопределённых подозрений, и поёжился. А ведь у него в саквояже лежали очень даже весомые улики, целых четыреста грамм! Какая неприятность будет следующей?

Пак вернулся через четверть часа и на вопрос Алекса отрицательно покачал головой:

— Неважно где. Чем меньше вы будете об этом думать, тем лучше. А теперь — поехали!

— В дом отца?

— К Дирку. Я хочу ясности в этом деле. Кстати, вы решили, наконец, для чего меня нанимаете?

— Чтобы расследовать убийство моего отца, — ответил Алекс, но Пак опять отрицательно покачал головой:

— Невозможно, частный детектив не перебегает в таких делах дорогу прокуратуре.

— Но Дирк сказал, что никто этим делом не занимается.

— Да, помню, вы рассказывали. Но тогда он не знал, что расследование идёт, хотя его маскируют, подозревая наркоаферу.

— Да, вы рассказывали, — в свою очередь повторил Алекс, подавляя гнев. — Значит, невозможно? Тогда вы будете моим консультантом.

— Вот как? — неопределённо отозвался Пак.

— Да, будете давать советы, как себя вести, и объяснять непонятные местные особенности.

— Почему бы и нет? — фыркнул Пак. — По рукам! А пока едем к Дирку!

— А по пути вы объясните, в конце концов!..

— Что?

— Почему, у людей, которые называли себя эльфами, изменилась форма ушей?

— А что тут объяснять? — опять фыркнул Пак, но стал объяснять.

Люди испокон веков меняли форму причёски, одежды и частей своего тела. Разве не так? У Алекса, например, не от природы короткая стрижка, борода и усы не отсутствуют, а бреются. Женщины часто прокалывают мочки ушей, пупки и много ещё чего для серёг, колец и прочих украшений, а кинозвёзды не вылазят из операционных косметических хирургов. Конечно, это разные вещи, но, по сути, более или менее радикальное изменение внешности. Почему же у тех, кто считает себя эльфами, не может производиться косметическая операция на ушах? А наяды, наоборот, категорически не могут коротко стричь волосы и красить их?

— Понятно, — кивнул немного ошеломлённый услышанным Алекс, — в каждой группе свои привычки. Ну, а если наяда и эльф полюбят друг друга или что-то в этом роде? Если захотят вступить в брак?

— А в чём проблема? Пусть любят.

— Но у них будут дети! Кем будут дети?

— Это решают родители в течение первых дней жизни своего чада.

— Ну, например, решили, что ребёнок будет эльфом. И что?

— И меняют ему форму ушей.

— Что-о-о? А если он позже не захочет быть эльфом? Я же не захотел быть некромантом?

Пак пожал плечами:

— Такое редко бывает, но какие тут сложности? Не знаю точно насчёт ушей, но не думаю, что их сложно изменить опять.

Тут пришлось замолчать при переезде моста, а потом Пак не проявлял желания возобновить разговор. Но Алекс и не пытался это сделать, он занялся тем же, что и с утра: мысленно сводил воедино всё новые сведения, как-то "раскладывал их по полочкам" и старался хотя бы немного начать представлять картину реальной жизни и того, что могло произойти с его отцом…

Дирк жил на той тихой и сонной окраине Оркодубра, через которую Алекс попал в город первый раз, когда въехал в него на бричке. Одноэтажные домики среди садиков, никого из жителей не видно и не слышно, только кое-где заиграет музыка или залает собака. У Дирка собаки не было, поэтому они вошли во двор и постучали в дверь.

— Входите, открыто, — ответили откуда-то изнутри.

Хозяин обнаружился не в гостиной и не на кухне, а в спальне, где он уныло сидел у окна, как сестрица Анна в ожидании кого-то на дороге. Пак Эйвонский и Алекс Ромишев остановились в дверях и встревоженно вгляделись в унылую длинную фигуру, которую, конечно, за сестрицу Анну было не принять, зато Дирк комично напоминал сумрачного рыцаря, тоскующего перед портретом Дамы своего сердца, что забыла его ради сильнейшего соперника. Старые часы пробили четыре после полудня.

— Здравствуй, — тихо сказал Пак.

Унтер Дирк тяжело, с надрывом, вздохнул и опять уставился на "портрет" в рамке оеонных занавесок. О том, что оригинал портрета пока в жизни хозяина не появлялся, красноречиво свидетельствовали общий беспорядок в комнатах и полный бедлам на кухне.