Колдовство - [11]
Разумеется, все магические действия, связанные с жертвоприношениями, решительно порицались, как совершенные «волхвованиями и прорицаниями, составленными по правилам науки, измышленной нечестивым любопытством, – науки, известной или под именем магии, или под более мерзким названием гоэтии >32, или под названием более почетным – теургии. Такие названия дают этой науке те, которые стараются установить в этого рода вещах различие, и из людей, преданных непозволительным искусствам, одних считают заслуживающими осуждения, а именно тех, которых считают преданными гоэтии и которых народ называет просто злодеями; а других хотят представить заслуживающими похвалы, именно тех, которые занимаются теургией; хотя как те, так и другие одинаково преданы лживым обрядам демонов, выдаваемых за ангелов».>33 Это старые разговоры о черной и белой магии, и Августин нападает на Порфирия за то, что некоторые теургические ритуалы могут помочь очистить душу. Он цитирует самого Порфирия, пересказывая жалобу какого-то халдея на то, что некий могущественный маг проникнутый ненавистью к нему, заклял священными заклинаниями силы, чтобы они не слушали его молений. Порфирий при этом замечает: «Тот заклял, а этот не разрешил». «Так вот какова эта знаменитая теургия, – восклицает Августин, – вот каково это пресловутое очищение души! В ней более вымогает нечистая ненависть, чем вымаливает чистая доброжелательность» (там же, глава X).
Августин осуждает с точки зрения логики и саму защиту Апулея на суде от обвинений в магии. Апулей признал уместность и законность древних теургических практик; он осудил меньшие магические чудеса, которые, буде они вообще совершались, должны были бы совершаться волей тех самых злых сил, которые Апулей в ином случае готов признать. Нельзя с уверенностью утверждать, что Августин имеет в виду все поле магических явлений, включающих и великие ритуалы Исиды, и другие не менее значимые акты, смыслом которых было не столько управление волей божества, сколько демонстрация божественного промысла. Злоключения Золотого Осла вряд ли вообще следует относить к сфере волшебства, в крайнем случае, здесь можно говорить о символической магии. Решают-то все равно боги. Августин заявлял, что Апулей бросил вызов самой природе магического искусства.
Шли столетия, и мир становился все более сложным, поскольку дела империи все теснее смыкались с делами духовенства. Жить становилось труднее, и в сердцах людей нарастало ожидание перемен куда более серьезных, чем падение Рима. Пожалуй, наиболее яркое выражение ожидание перемен нашло в диалогах святого Григория Великого >34. Они были составлены около 600 года; стали весьма популярны; были переведены на греческий и англосаксонский языки >35. Им суждено было стать одной из самых известных книг средневековья. «Диалоги» – порождение ума верующего государственника, а цель их написания – назидание современникам. Скорее всего, святой Григорий сам верил чудесным историям, которые включил в состав диалогов. В «Диалогах» описан чудесный мир, подобный тому, который мы находим в «Фиваиде» Стация. В этом мире помимо людей живут и действуют другие существа, причем действия их весьма ощутимы. Этот мир подчиняется определенным законам, но включает в себя непосредственное вмешательство Всемогущего Бога. Однако, по мнению святого Григория, мир приближался к гибели. Предание описывает видение одного епископа, в котором усопший святой кричал: «Конец всякой плоти пришел! Конец всякой плоти пришел!» Таково было доминирующее ощущение святого Григория. Он говорил об этом в своей первой папской проповеди, это ощущение жило в нем, когда он создавал свою книгу. В то время еще не существовало понятие гротеска, столь свойственное современному миру. Душа может оказаться проклятой из-за неосвященного листа салата столь же легко, как из-за золотого слитка. Однако сверхразвитое чувство ответственности приводило к прямо противоположному эффекту. Когда любая малейшая небрежность может привести к проклятию, теряется ощущение реальности кары. Святость, конечно, поощряется, но здравомыслие утрачивается. «Диалоги» содержат образцы этой роковой логики. Там описан случай с монахиней, собиравшейся съесть овощи из монастырского сада, забыв сначала осенить их крестным знамением. И что же? Последовало немедленное одержание несчастной дьяволом. В тексте «Диалогов» небесные чудеса преобладают над чудесами ада (поскольку большинство историй касаются святых). Но если чудеса небесные, как правило, обусловлены молитвой, то адские чудеса могут происходить и происходят спонтанно. Некий пресвитер, воротившись из путешествия домой, привычно-рассеянно сказал своему слуге: «Поди, диавол, разуй меня». После этих слов ремни башмаков его начали развязываться с необыкновенною силою и скоростью. Очевидно, что позванный для снятия обуви диавол повиновался. Пресвитер, увидев это, сильно испугался и громогласно начал восклицать: «Удались, проклятый, удались: не тебе я сказал это, а своему слуге». После этого диавол тотчас отступил, и ремни, как были им почти совсем распутаны, так и остались. «Отсюда можно понять, – писал святой Григорий, – что если исконный враг так следит за каждым нашим внешним действием, то как внимательно он устраивает бесчисленные козни нашей душе!»
В романе «Тени восторга» начинается война цивилизаций. Грядет новая эра. Африканские колдуны бросают вызов прагматичной Европе, а великий маг призывает человечество сменить приоритеты, взамен обещая бессмертие…
Сюжет романа построен на основе великой загадки — колоды карт Таро. Чарльз Вильямс, посвященный розенкрейцер, дает свое, неожиданное толкование загадочным образам Старших Арканов.
Это — Чарльз Уильямc. Друг Джона Рональда Руэла Толкина и Клайва Льюиса.Человек, который стал для английской школы «черной мистики» автором столь же знаковым, каким был Густав Майринк для «мистики» германской. Ужас в произведениях Уильямса — не декоративная деталь повествования, но — подлинная, истинная суть бытия людей, напрямую связанных с запредельными, таинственными Силами, таящимися за гранью нашего понимания.Это — Чарльз Уильямc. Человек, коему многое было открыто в изощренных таинствах высокого оккультизма.
Это — Чарльз Уильяме Друг Джона Рональда Руэла Толкина и Клайва Льюиса.Человек, который стал для английской школы «черной мистики» автором столь же знаковым, каким был Густав Майринк для «мистики» германской.Ужас в произведениях Уильямса — не декоративная деталь повествования, но — подлинная, истинная суть бытия людей, напрямую связанных с запредельными, таинственными Силами, таящимися за гранью нашего понимания.Это — Чарльз Уильяме Человек, коему многое было открыто в изощренных таинствах высокого оккультизма.
Неведомые силы пытаются изменить мир в романе «Место льва». Земная твердь становится зыбью, бабочка способна убить, птеродактиль вламывается в обычный английский дом, а Лев, Феникс, Орел и Змея снова вступают в борьбу Начал. Человек должен найти место в этой схватке архетипов и определиться, на чьей стороне он будет постигать тайники своей души.
Это — Чарльз Уильямc. Друг Джона Рональда Руэла Толкина и Клайва Льюиса.Человек, который стал для английской школы «черной мистики» автором столь же знаковым, каким был Густав Майринк для «мистики» германской. Ужас в произведениях Уильямса — не декоративная деталь повествования, но — подлинная, истинная суть бытия людей, напрямую связанных с запредельными, таинственными Силами, таящимися за гранью нашего понимания.Это — Чарльз Уильямc. Человек, коему многое было открыто в изощренных таинствах высокого оккультизма.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.