Кольцо Луизы - [34]
Мы выпили еще.
3
— Какие новости? — спросил я. Утро было хлопотливое, и я не успел посмотреть газеты. Ну, вы знаете, как наш брат читает газеты. Утром нам приносили кипу их. Это не могло возбудить подозрений: фирма интересовалась состоянием биржи, а откуда, как не из газет, черпают сведения большинство предпринимателей? Мы собирали факты по крупинке, порой вылавливали важные сообщения, которые для неискушенного читателя не представляют ни малейшего интереса, а мы просеивали их, словно через сито. Но вот представился случай получить не крупинку золота, а целый самородок.
Нацисты хоть и втолковывали толпе, будто они против аристократии, на самом-то деле старались заполучить аристократию в свои сети. Как всякий подонок хвастается знакомством с крупной персоной, так и нацистам льстило внимание к ним аристократии. Руди был вхож к людям, окружавшим фюрера, и знал много. Кроме того, у него была тьма приятелей среди офицеров. Они приезжали с фронта и под пьяную лавочку выбалтывали все, что могли выболтать. Руди всегда кичился своей осведомленностью и охотно шел на мою удочку. Впрочем, я был осторожен, очень осторожен.
— Новости неважные. За зиму у нас отхватили порядочные куски русского пирога. Сейчас командование подводит итоги зимнего и весеннего наступления русских. Вряд ли у них могут быть веселые лица. — Руди пьяно рассмеялся.
— Большие потери? — осторожно спросил я.
— Ах, боже мой, вслух об этом не говорят, милейший Клеменс. Но мы-то знаем: шестнадцати дивизий только в группе армий "Центр" словно не бывало.
Он сказал правду, но далеко не всю. Только потом стало известно, что наше зимнее и весеннее наступление не только сковало вермахт на всем фронте, но и стоило нацистам потери пятидесяти разгромленных нами дивизий.
— Пришлось тронуть резервы, — скорчив мину, добавил Руди.
— Ну, при огромных резервах рейха отправить на фронт две-три дивизии, чтобы расправиться с Советами, не так уж страшно, — заметил я.
— Охо-хо! Две-три дивизии! А если восемь? И только группе "Центр"?
Быть может, Руди не знал, что Гитлеру пришлось крепко пощипать резервы, перебросив на Восточный фронт около сорока дивизий своих и сателлитов.
— Да, это серьезно.
— И не говорите. Помните январский прорыв русских на Великие Луки и Сухиничи? Фюреру впервые пришлось отдать приказ об отступлении. А мы не знали этого слова. Мы не знали слова "окружение" в применении к самим себе, а в Демянском мешке сидели шесть наших дивизий. Впрочем, что б там ни было, наша армия стоит в ста двадцати километрах от Москвы, в наших руках Орел, Курск, Харьков, вся Украина и Крым, мы окружили Севастополь. Вы, конечно, слышали выступление фюрера в День Героев?
— Да, кажется, он обещал уничтожить Красную армию в этом году.
— И уничтожит, черт побери!
— Руди, я полный профан в политике и военных делах, но помню, что фюрер обещал это и в прошлом году.
— И он добился бы своего, не будь в штабе пораженцев.
— Если доблестные силы вермахта стоят так близко от Москвы, почему бы не попытаться в третий раз захватить это логово большевиков? — спросил я, внутренне посмеиваясь.
— Я уже сказал, — надменно проговорил Руди, — это задача моей дивизии, если главный удар летней кампании не переместится в другой район.
— Куда-нибудь потеплее, наверное? — шутливо сказал я.
Руди промолчал. Он, конечно, не знал о директиве фюрера насчет захвата наших хлебородных областей: Донбасса, Кавказа и Сталинграда. Если бы это им удалось, нам пришлось бы туго: турки и японцы обещали фюреру в случае успеха этой кампании вступить в войну.
Я мог бы поднажать на Руди и выдоить из него все, что можно. Но старик снова воспротивился, считая, что Лидеман еще не совсем готов. Впрочем, коготок его уже увяз. Одна и та же дата на рекомендации и расписке в получении двух тысяч марок ставила Руди в некоторую зависимость от меня. Да и вообще он был в наших руках. Старик — человек запасливый. Не знаю уж, что именно заставило его в свое время припрятать подальше кольцо Луизы и все документы, относящиеся к этой истории. Кольцо и рассказ той женщины сослужили нам верную службу. Мы не только рассчитались с Лидеманами, но и приобрели драгоценные сведения. Много раз перепроверенные через разные каналы, они дали немало тому делу, ради которого мы жили там, в Берлине. Прошел год без малого, когда мы пустили в ход кольцо Луизы».
Глава пятнадцатая.
ГЕСТАПО НАЩУПЫВАЕТ СЛЕД…
1
Ничего злодейского или отвратительного во внешности начальника гестапо Мюллера найти нельзя. Средних лет, давно начавший лысеть, с тяжелой челюстью, огромным лбом и умными пристальными глазами, он носил обыкновенный штатский костюм, а в мундире СС появлялся только на официальных приемах. Тем не менее Мюллер наводил страх на всех, знавших его близко или понаслышке.
Гестапо, возглавляемое группенфюрером СС Мюллером, занимало внушительное здание на Принц-Альбрехтштрассе. Всякий вызываемый туда не мог быть уверен в том, что с ним будет: вернется ли он домой, расстреляют его, повесят в подвалах гестапо или отправят в концлагерь.
Агентура гестапо не только проникала во все учреждения рейха, но и протянула свои щупальца в дома частные. Во всяком случае, в главных городах Германии каждые пять домов, так сказать, обслуживал шпик гестапо, в свою очередь, имевший подручных если не во многих квартирах, то уж в любом доме — непременно.
Роман «Одиночество» рассказывает о событиях, развернувшихся на Тамбовщине в годы гражданской войны. В нем удивительным образом сочетаются драматизм и лиричность повествования, психологическая глубина характеров и жизненных ситуаций.
В первый том Собрания сочинений Николая Вирты вошел роман «Вечерний звон». В нем писатель повествует о жизни крестьян деревни Дворики в конце XIX — начале XX века, о пробуждении сознания трудового крестьянства и начале революционной борьбы на Тамбовщине. Действие романа предвосхищает события, изображенные в широко известном романе «Одиночество».
Повесть «Катастрофа» рассказывает о великой битве на Волге в 1942—1943гг., о гибели шестой германской армии и о личной душевной, катастрофе ее командующего фельдмаршала фон Паулюса.
Том составляет широко известный роман «Одиночество», посвященный событиям, развернувшимся на Тамбовщине в годы гражданской войны, борьбе крестьян за советскую власть против кулацко-эсеровской оппозиции, вошедшей в историю под названием антоновщины.
В четвертый том Собрания сочинений вошли повести и рассказы Николая Вирты, созданные писателем в 1947–1974 годы.
Книга Томаса Мартина – попытка по-новому взглянуть на историю Древней Греции, вдохновленная многочисленными вопросами студентов и читателей. В центре внимания – архаическая и классическая эпохи, когда возникла и сформировалась демократия, невиданный доселе режим власти; когда греки расселились по всему Средиземноморью и, освоив достижения народов Ближнего Востока, создавали свою уникальную культуру. Историк рассматривает политическое и социальное устройство Спарты и Афин как два разных направления в развитии греческого полиса, показывая, как их столкновение в Пелопоннесской войне предопределило последовавший вскоре кризис городов-государств и привело к тому, что Греция утратила независимость.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
Одно из самых страшных слов европейского Средневековья – инквизиция. Особый церковный суд католической церкви, созданный в 1215 г. папой Иннокентием III с целью «обнаружения, наказания и предотвращения ересей». Первыми объектами его внимания стали альбигойцы и их сторонники. Деятельность ранней инквизиции развертывалась на фоне крестовых походов, феодальных и религиозных войн, непростого становления европейской цивилизации. Погрузитесь в высокое Средневековье – бурное и опасное!
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.
Сергей Наумов относится к тем авторам, кто создавал славу легендарного ныне "Искателя" 1970 – 80-х годов. Произведения Наумова посвящены разведчикам, добывавшим сведения в тылах вермахта, и подвигам пограничников.
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.