Кольцо Анаконды. Афганистан. Хроники - [4]

Введение в действие «Талибана» напоминает спецпроект, «заточенный» на противодействие странам, враждебным его создателям. И его «родиной» является отнюдь не Афганистан.

В статье «Судьба „Талибана“ (газета „Суть времени“, 2015 г.) Мария Подкопаева пишет: „В афгано-пакистанской зоне много лет действовал проект строительства собственного радикально-исламистского государства. Это проект движения „Талибан“, сформировавшегося в начале 90-х годов в системе медресе на севере Пакистана под покровительством Саудовской Аравии и Соединенных Штатов“.Главари „Талибана“ захватили власть в стране в 1996 году.

Основу группировки составляли этические пуштуны (эта национальность — основная в Афганистане), поэтому, взяв власть, талибы провозгласили своим кредо защиту интересов афганского народа. Они объявили, что будут строить в стране государство на основе законов шариата».[6]

«В сентябре 1996 года в результате стремительного наступления Кабул был взят отрядами нового, созданного в Пакистане движения Талибан».[1] После взятия Кабула в сентябре 1996 года они вытеснили Северный альянс в отдаленные приграничные северные провинции.

О цели проекта Мария Подкопаева пишет в статье «Афганский инкубатор» (газета «Правда», 1998 г.). В 1998 году талибы, далее вытесняя Северный альянс, который на тот момент удерживал уже только десять процентов территорий, захватили в Афганистане 50 иранцев, 11 из которых расстреляли, а тела выдали Тегерану как неопровержимые улики против себя. «То есть упорно натравливают на себя Иран. Зачем?» — спрашивает эксперт Подкопаева.

По данным автора статьи, в июне 1998 г. Иран начал укреплять северо-восточную границу. Для этого в районе города Мешхед (являющийся административным центром остана Хорасан-Резави в Иране) открылась новая база иранских ВВС для защиты крупного иранского транспортно-трубопроводного проекта Мешхед — Серахс с выходом в перспективе к Персидскому заливу.

Участок трубопровода от города Серахса (остан Хорасан-Резави, Иран) до Мешхеда находится рядом с афгано-иранской границей — то есть является наиболее уязвимым местом в случае военного конфликта. «А мешхедский проект — не мелочь, а иранская альтернатива западному направлению нефтетранзита с Каспия. И, ставя его под угрозу, талибы выполняют западный заказ», — пишет эксперт.

По оценкам Подкопаевой, американские эксперты «давно обеспокоены тем, что Иран почти восстановил военный потенциал, которым обладал перед началом войны с Ираком». И активизация боевиков проявилась как раз тогда, когда Иран начал восстанавливать силы после войны с Ираком (1980–1988 гг.), получил доступ в Среднюю Азию (бывшие советские республики) и начал испытания баллистической ракеты средней дальности «Шахаб-3».

«И военный конфликт нужен, чтобы талибы сыграли роль Ирака и „разрядили“ на себя иранскую военную машину, — говорится в статье. — Помимо самостоятельного значения, втягивание Ирана в конфликт с талибами является частью общего расширения так называемого „афганского котла“.

Автор статьи обращает внимание на то, что талибы, проведя наступление на север, демонстративно расправились с шиитами и их святынями, бросив вызов всемирной шиитской общине.

В то же время обвинения в адрес Ирана прозвучали из Вашингтона. 7 сентября 1998 г. газета „The Washington Post“ написала, что „Иран вынашивает планы вторжения на территорию Афганистана“. „Судя по совершенным антишиитским зверствам, планы иранского вторжения вынашивают совсем не в Иране“, — говорится в статье.

По мнению Подкопаевой, руками талибов велась раскачка суннитско-шиитского противостояния, в итоге переброшенного в сам Иран. Эксперт цитирует немецкую газету „Hannoversche Allgemeine“, которая называет Иран и „Талибан“ „двумя теократическими режимами“, а конфликт — религиозным.

„Не слабый дополнительный итог наступления талибов— шаг к провозглашению суннитской теократии! — пишет эксперт Подкопаева. — Так через многочисленные антишиитские акты насилия на пространстве всего исламского мира разжигается религиозный конфликт, который вновь изолирует Иран в исламском сообществе“.

Талибы, отмечает она, выступая с религиозным вызовом против шиитов, привлекают в свои ряды всех исламских экстремистов суннитского толка, с которыми „уже можно будет идти на Среднюю Азию и не только туда“.

Напрашивается вывод, что талибы были созданы как универсальный инструмент, нацеленный как против Ирана, так и против России (через Среднюю Азию).

У власти „Талибан“ находился в течение пяти лет — до 2001 года, когда в Афганистан вошел американский контингент».[6]

Век 21

«Сначала — общая оценка положения».[19] «К 2001 году гражданская война в Афганистане приобрела явные черты межэтнической и межрелигиозной. Столетиями складывавшаяся нация оказалась на грани раскола. Сыграв на националистических чувствах талибов (в подавляющем большинстве пуштунов), Исламабад попытался так решить проблему „линии Дюранда“ — афгано-пакистанской границы: „Мы признаем весь Афганистан страной пуштунов, вы отказываетесь от претензий на пуштунские районы Пакистана“.

Почти „европейское“ представление о нации, не считая методов „национального строительства“».[1] «Причём через пакистано-афганскую границу достаточно легко проникают боевики и террористы, — отметил в интервью RT аналитик Центра геополитических экспертиз Леонид Савин».[2]