Колчаковщина - [95]
Полковник молча кивнул. Хмуро оглядел Надю с ног до головы.
Сердито подумал:
«Совсем девчонка! И куда суются такие!»
В душе шевельнулось что-то похожее на жалость.
— Вас взяли с оружием в руках?
— Нет, без оружия!
— Но на месте боя?
— Да.
— Как же без оружия?
Полковник помолчал, побарабанил толстыми коричневыми пальцами по столу.
— Вы большевичка?
— Ну, конечно!
— Сознательно разделяете их убеждения?
Надя пожала плечами, чуть усмехнулась. Ах, какой этот возница смешной!
— Вполне сознательно!
Полковник тоже пожал плечами, нахмурился еще больше. Потом вдруг что-то вспомнил, должно быть, очень веселое, — под длинными седыми усами заиграла улыбка. Нагнулся к чехам и вполголоса стал рассказывать:
— Понимаете, голенькая… Такой это огурчик наливной… Понимаете, так бы и… Ну, неловко все-таки, кругом казаки, господа офицеры. Махнул рукой, — всыпать, говорю…
Чехи улыбались кончиками губ.
Полковник сделал строгое лицо, повернулся к Наде.
— Ну, так…
Опять повернулся к судьям, перекинулся парой слов и, не глядя на Надю, негромко сказал:
— К повешению!
Настасья Поликарповна с томительным беспокойством ждала Надю. В голову лезли жуткие мысли. Упорно отмахивалась от них.
«Нет, нет, не может быть, ведь социалисты!..»
Когда Надя вернулась, Настасья Поликарповна бросилась к ней.
— Ну что?!
Надя хотела улыбнуться.
— Понимаешь, Ася, к повешению.
Перед глазами зашатались и поплыли стены. Бессильно опустилась на табурет. Вздрагивали тонкие посиневшие губы, с побледневшего лица жутко глядели глаза, ставшие вдруг такими большими.
Настасья Поликарповна схватила Надю за руки.
— Да нет!.. Не может быть!.. Пугают!..
Лицо у Настасьи Поликарповны не отличишь от белой стены камеры.
Обед унесли нетронутым.
После обеда вызвали в контору. Шла взволнованная: все время не выходила мысль, что это только злая шутка и что все сейчас разъяснится.
В комнате, куда привели, была мать. Надя бросилась к старушке, спрятала у ней на груди лицо, чтобы скрыть правду. Теперь знала твердо — свидание было предсмертным.
Мать ослабевшими руками подняла голову Нади, заглянула ей в глаза.
— Доченька, Наденька, да как это?
— Ничего, мама, скоро выпустят.
— Ох, выпустят ли?
Надя твердо глянула в лицо матери сухими воспаленными глазами.
— Выпустят, мама, выпустят!
Старушка гладила лицо дочери мягкими теплыми ладонями, старалась вобрать в себя дорогие черты, но слезы застилали глаза и мешали смотреть.
— Доченька, моя доченька!
Подошел начальник, с двумя другими тюремщиками молча стоявший у двери.
— Время вышло, сударыня!
Старушка вдруг стала спокойной. Поцеловала Надю в глаза, в лоб, прилипла к губам. Потом перекрестила мелким старушечьим крестом, опять взяла Надину голову, прижала к груди.
У Нади легким стоном вырвалось:
— Будет, мама, велят кончать!
Старушка повернулась уходить, вдруг пошатнулась, поползли ноги.
Надя бросилась к матери.
— Мама!
В смертельно-скорбном крике дочери, в ее без кровинки лице и в черных провалах бездонных глаз прочла правду.
Судорожными пальцами вцепилась в Надю, впилась помертвелыми глазами в лицо дочери.
— Надя, правду, правду!
Надя рванулась из комнаты.
Начальник взял старушку под руки.
— Успокойтесь, сударыня!
Мешком повисла у начальника на руках…
В камере бросилась на кровать, стиснула зубы. Перед глазами неотступно стояло скорбное лицо матери, в ушах тихий надрывный стон:
— Доченька, доченька!
На рассвете загремели засовы у дверей.
Обе быстро вскочили. Надя поправила платье, стала надевать ботинки.
Настасья Поликарповна опустилась перед Надей на колени.
— Дай я тебе помогу!
Дрожащие пальцы путались в черных длинных шнурках, и Настасье Поликарповне казалось, что шнурками затягивают ей горло. Крепко поцеловала Надю в тонкие похолодевшие губы, тихо шепнула:
— Крепись!
Надя, не разжимая плотно сжатых губ, кивнула.
Солнце затеплело на красных стенах корпусов. В просвете железных решеток смутными пятнами белели лица заключенных. Надя поняла, что нарочно вешали на рассвете, чтобы видели из камер.
Да, да, ее смерть нужна.
Твердым шагом подошла к виселице, сама встала на скамью, накинула петлю на шею. И громко, четко, чтобы слыхали там, в окнах, как умирает, крикнула:
— Этим революцию не остановить! Всю Россию не перевешать. Да здра…
Вдруг щемящим комком подкатила к горлу непрошеная тоска. Мелькнуло скорбное лицо матери с бесконечно печальными глазами, и из захлестнутого горла тихим стоном выдавилось:
— Мама!
Палач толкнул ногой скамейку.
Тонкое тело в черном платье с красным лакированным ремешком тихо качнулось в одну сторону, потом в другую. Вытянулись маленькие стройные ноги в изящных желтых ботинках.
Настасья Поликарповна мраморным изваянием застыла на табурете. Широко открытые глаза напряженно всматриваются в белую стену. Из памяти не выходит тонкое качающееся тело, красный лакированный ремешок, маленькие, почти детские ноги в желтых ботинках.
Пусто в камере, пусто в душе. О себе не думалось.
Через два дня пришли за ней.
— Пожалуйте!
Та же канцелярия, тот же черный, с выбоинами, пол, те же судьи.
И такой скучный, ненужный допрос.
— Вы большевичка?
— Большевичка.
— Вы работали в комитете?
— Да.
— Вы жена Лукина?
— Да.
Тяжкие испытания выпали на долю героев повести, но такой насыщенной грандиозными событиями жизни можно только позавидовать.Василий, родившийся в пригороде тихого Чернигова перед Первой мировой, знать не знал, что успеет и царя-батюшку повидать, и на «золотом троне» с батькой Махно посидеть. Никогда и в голову не могло ему прийти, что будет он по навету арестован как враг народа и член банды, терроризировавшей многострадальное мирное население. Будет осужден балаганным судом и поедет на многие годы «осваивать» колымские просторы.
В книгу русского поэта Павла Винтмана (1918–1942), жизнь которого оборвала война, вошли стихотворения, свидетельствующие о его активной гражданской позиции, мужественные и драматические, нередко преисполненные предчувствием гибели, а также письма с войны и воспоминания о поэте.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга представляет собой философскую драму с элементами романтизма. Автор раскрывает нравственно-психологические отношения двух поколений на примере трагической судьбы отца – японского пленного офицера-самурая и его родного русского любимого сына. Интересны их глубокомысленные размышления о событиях, происходящих вокруг. Несмотря на весь трагизм, страдания и боль, выпавшие на долю отца, ему удалось сохранить рассудок, честь, благородство души и благодарное отношение ко всякому событию в жизни.Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся философией жизни и стремящихся к пониманию скрытой сути событий.
В основе романа народного писателя Туркменистана — жизнь ставропольских туркмен в XVIII веке, их служение Российскому государству.Главный герой романа Арслан — сын туркменского хана Берека — тесно связан с Астраханским губернатором. По приказу императрицы Анны Иоановны он отправляется в Туркмению за ахалтекинскими конями. Однако в пределы Туркмении вторгаются полчища Надир-шаха и гонец императрицы оказывается в сложнейшем положении.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга о трудной жизни простых волжан до революции, об их самоотверженной борьбе за Советскую власть в годы гражданской войны.
В книгу включены лучшие, сказы писателя, созданные им на местном материале — в основном ивановском. Все они посвящены людям труда — мастерам-умельцам.
Роман «Чапаев» (1923) — одно из первых выдающийся произведений русской советской литературы. Писатель рисует героическую борьбу чапаевцев с Колчаком на Урале и в Поволжье, создает яркий образ прославленного комдива, храброго и беззаветно преданного делу революции.
Переиздание исторического романа. Нижегородец Кузьма Минин — инициатор сбора и один из руководителей народного ополчении 1611–1612 годов, освободившего Москву от польских интервентов.