Коко Шанель - [77]

* * *

США уже в те годы представляли собой лакомый кусочек для тех, кто хотел преуспеть. В Европе становилось тесно: если ты преуспел там, самое время начинать завоевание Штатов. Наряды от Шанель активно продавались в Новом Свете, ее там уже знали. Обычно процесс происходил следующим образом: на показе, перед открытием очередного сезона закупщики выбирали понравившиеся модели, по которым затем делались более дешевые реплики, доступные широкой публике в крупных универмагах. Самыми дорогими были первые наряды, сшитые в Доме моды в Париже. И вот на эти первые показы попасть было практически невозможно: приглашения буквально вырывали из рук. В основном на них приглашали тех самых американцев, которые, несмотря на разразившийся в тридцатые годы экономический кризис, оставались лучшими заказчиками — и в плане оплаты, и в плане количества. Все покупатели стремились пораньше сделать заказы, чтобы успеть договориться о поставках и по возможности опередить конкурентов. Улицу Камбон осаждали толпы негодующих покупателей, у которых не было приглашения, требовавших, чтобы их пустили. В основном заказчиками являлись мужчины. Они рассаживались вдоль стен и тратили по три-четыре часа кряду на выбор новых моделей. Так как Шанель каждое платье нумеровала, выбор был максимально упрощен. Ее успех доказывали не только многочисленные заказы и хорошие продажи, но и хвалебные статьи в журналах мод. Однако одно дело наблюдать за своим успехом издалека, другое дело находиться внутри процесса, лично пожинать плоды популярности среди американок.

Летом 1930 года великий князь Дмитрий Павлович, с которым Габриэль продолжала поддерживать дружеские отношения, представил ее голливудскому продюсеру Сэму Голдвину — это псевдоним, который взял себе бедный еврейский парень родом из Варшавы. Его история характерна для многих, приехавших в Штаты. «Сделай себя сам», с нуля, без денег и связей, да еще и в области кинематографии, которая только начинала развиваться. Его успехи потрясали: Голдвин образовывал компанию за компанией и в конце концов в 1923 году создал собственную компанию исключительно по производству фильмов, без распространения. Говорили, что у него были особые способности в поисках талантливых режиссеров, актеров и сценариев.

Несмотря на Великую депрессию, тридцатые годы стали для американского кинематографа золотым периодом, когда на голливудских студиях создавалась масса фильмов, позже признанных классикой мирового кинематографа. Однако большинство студий пострадало финансово, сокращали персонал и другие производственные расходы. Еще сильнее кризис ударил по театрам. В кино зрители продолжали ходить, чтобы отвлечься от жестокой действительности, хотя кинозалы тоже закрывались. И если в начале депрессии кинокомпании финансово держались неплохо по сравнению с другими, то к 1933 году их положение заметно пошатнулось. Киностудии погрязли в долгах. Билеты в кино стоили примерно как пачка сигарет и продавались обычно с некими бонусами: два фильма по цене одного (а то и четыре фильма подряд по цене одного: сначала шел мультфильм, затем кинохроника, потом какой-нибудь малобюджетный фильм и, наконец, основной). Особенной популярностью пользовались так называемые «dish nights»: раз в неделю обладатели (а в основном обладательницы, так как расчет делался на домохозяек) билетов в кино получали в качестве бонуса один предмет сервиза. Каждую неделю дарили разные предметы. Известен случай, когда женщины устроили настоящий бунт — им пытались вручить один и тот же соусник второй раз!

Сэм Голдвин тоже решил как-то простимулировать интерес зрителей. Он предложил Коко Шанель контракт на миллион долларов в год — огромная сумма по тем временам — за создание костюмов для всех его фильмов. Но дело было не только в костюмах. Актрисам полагалось «носить Шанель» постоянно, а не только на съемках. Почему Голдвин решил потратить такую сумму? Его расчет был прост: дамы в США прекрасно знали бренд Шанель. Они покупали либо дорогие оригиналы, либо более дешевые реплики. Голдвин просил Габриэль приезжать в Штаты дважды в год, в начале сезона, чтобы наряжать актрис по последнему слову моды. Женщины пойдут в кинотеатры ради этих нарядов — увидеть первыми, что следует носить в новом сезоне. Голдвин сразу понял, что если он придаст продукции его фабрики грез дополнительную изысканность, это отчасти поможет ему перенести надвигавшиеся трудности. Было не время осторожничать: надо было дерзать, щеголять знаменитыми именами и покупать престиж. Габриэль не сразу согласилась. Она боялась ехать за тридевять земель в полную неизвестность. Да, с одной стороны, ее признавали в США звездой моды первой величины. Но, с другой стороны, она прекрасно знала, насколько капризны кинодивы, с которыми ей придется иметь дело. К тому же подобный контракт означал работу рутинную, ведь Коко придется из года в год создавать костюмы для одной студии — не то, что ей хочется, что пришло в голову в порыве вдохновения, а то, что требуется продюсеру и режиссеру и при этом не вызовет недовольства актрис. Тем не менее Габриэль согласилась и в апреле следующего года отправилась в США.