Коко и Игорь - [75]

Следующая тема разговора, однако, гораздо труднее. Я приберегла ее, как, мне кажется, принято в приличном обществе, к концу. Мне ясно, что последние несколько месяцев вы наслаждались близостью моего мужа. Это обстоятельство было причиной моих великих мучений, а я уверена — и мне необходимо об этом сказать, — что оно способствовало развитию моей болезни. При всем том, что я глубоко уважаю вас за ваше независимое мышление и чрезвычайную природную настойчивость, я не могу притворяться, что меня восхищает ваша мораль, которую я нахожу чрезмерно безвкусной. К счастью, дети не знают правды о ваших отношениях с их отцом. Я хотела бы тем не менее призвать вас обратиться к своей совести. Я советую вам оборвать, если вы уже этого не сделали, связь с Игорем — это позволило бы ему исполнять его истинные обязанности как отца, так и мужа.

Разумеется, в этом прискорбном романе он так же виноват, как и вы. Я допускаю, что, возможно, даже больше. Но как раз теперь вы, кажется, вполне можете управлять его чувствами. Если вы находите в своем сердце возможность совершить последнее доброе дело вдобавок к тем, за которые я уже вас поблагодарила, тогда, пожалуйста, оставьте его. Вас, должно быть, удивляет, что я все еще люблю его.

Мы прожили вместе много лет. Детям нужен отец. Я почти при смерти и нуждаюсь в нем более, чем когда либо еще. Кроме того, вы должны понимать, что Игорю нужно время и спокойствие для занятий композицией.

Большое спасибо за ваше участие в обсуждении этого дела. Дети — особенно Людмила — шлют вам свою любовь.

С уважением,

ваша Екатерина С.

Коко аккуратно сворачивает письмо и кладет его обратно в конверт. Некоторое время она держит его обеими руками, будто пытаясь впитать его содержание. Затем опускает в карман и равнодушно идет вперед.

После напряженного ленча с большим количеством вина, в ходе которого Игорь мало ест и почти не разговаривает, он просит Коко о разговоре наедине. Коко смотрит на Дмитрия, и тот, пожав плечами, великодушно кивает в знак согласия. С грубоватой вежливостью, скрывающей царскую пренебрежительность, он говорит, что ему нужно почистить ружье перед охотой в лесу.

Коко и Игорь выходят в сад. Коко в шерстяном пальто, она обхватила себя руками, а Игорь засунул руки в карманы. На улице очень холодно.

— Итак, о чем ты хочешь со мной говорить?

— Я думаю, что ты совершаешь ошибку. — Он пытается произнести это с вызовом, но в его словах прячется мольба.

— Почему ты так думаешь?

— Мне кажется, между нами есть нечто, чего нельзя нарушать.

— И что же?

— Не знаю. Чувства. Назовем это любовью.

— Я смотрю, ты, как всегда, романтик.

— Ты понимаешь, что я имею в виду.

— Боюсь, что не понимаю. — В голосе Коко нет никакой нежности.

— Мы так хорошо вместе работали. Мы подходим…

— Игорь, скажи мне…

— Что?

— Ты бросил бы Екатерину?

— Похоже, это она бросила меня.

— А ты развелся бы с ней?

— Это нечестно. Она сейчас тяжело больна и…

— Я больше не желаю слушать оправдания. Ты никогда ее не оставишь, даже несмотря на то что не любишь ее.

Игорь пытается протестовать. Коко поднимает руку, останавливая его.

— Так, я готова поверить, что ты меня любишь. Но этого недостаточно. Я не хочу таиться, как шлюха, в собственном доме. Мне тридцать семь лет. Я богата. Я заслуживаю лучшего!

Коко хочет уйти. Игорь хватает ее за руку. Она не сдается, оглядывается на дом и, крепко обхватив себя руками, не подпускает Игоря.

— Я знаю, я был эгоистом. Я вел себя непорядочно… Все будет по-другому.

— Хотелось бы верить тебе, Игорь. И — да, ты — эгоист. — Она отдергивает руку. — Что ж, и я тоже! — Ее слова бьют его по лицу словно камни. — Беда в том, что ты хочешь подчинить меня своей работе. Ну а я этого не хочу. Я не Екатерина. У меня своя работа. И я честолюбива.

— Если ты честолюбива, то зачем тратишь время на этого слабоумного Дмитрия?

— Я не собираюсь вступать в глупый спор!

— Он на двенадцать лет моложе тебя. Господи помилуй, он просто мальчик!

— Возраст тут ни при чем. К тому же, если хочешь знать, он младше только на одиннадцать лет.

— Не понимаю, как ты можешь относиться к нему серьезно.

— А кто сказал, что я серьезно к нему отношусь? Может, я хочу слегка развлечься. — Она, усмехнувшись, добавляет: — Это допускается?

Голос Игоря опускается до шепота. У него еле шевелятся губы, слова вырываются с трудом:

— Не видишь, что ему нужны лишь твои деньги?

И тут Коко теряет терпение:

— Я понимаю, что ты обозлен и ревнуешь. И тебе он кажется недоумком. Но со мной он хорош. Он уделяет мне больше внимания, чем хотел бы ты, — больше, чем мог бы ты. И мне это нравится. Мне нравится о ком-то заботиться. Мне нравится, что рядом есть кто-то глупенький. Кто-то, для кого я не на третьем месте после фортепиано и жены! — Коко в негодовании топает ногой. Резким движением руки отирает слезы. — А насчет денег ты ошибаешься!

Повисает тяжелое молчание. Вдали лают собаки. В воздухе раздается еле слышный звук выстрела. Ясень стряхивает остроконечные красные листья.

Более твердо Игорь спрашивает:

— Теперь, когда Екатерина уехала, у тебя стало меньше сомнений, а?

Коко будто хочет отплатить. Тоном слишком жестоким, чтобы он был естественным, она продолжает: