Коко и Игорь - [57]
Глаза Екатерины наполнены печалью. От тягостных мыслей у нее раскалывается голова. Она продолжает расчесывать волосы. В этом жесте есть что-то автоматическое — в нем нет необходимости.
— За что ты меня ненавидишь? — спрашивает она, бросая щетку на кровать. Она хочет произвести какое-то действие, которое вызвало бы шум, но щетка падает на одеяло с глухим ударом.
— Я не ненавижу тебя.
— Что плохого я сделала? — В ее словах такой жар, будто у нее горит язык.
— Ты не сделала ничего плохого.
— Я не хочу быть больной, ты же знаешь.
— Знаю.
Игоря охватывает чувство вины. Кажется, что вокруг стало меньше воздуха. Смягчившись, он протягивает руку и поглаживает Екатерине щеку.
В ее скорбном лице на мгновение проскальзывает облик молоденькой девушки — губы четко очерчены, голубые глаза искрятся. Но теперь ее губы расплылись, глаза потеряли яркость.
Уже более спокойно Екатерина спрашивает:
— В ней есть что-то особенное?
Игорь прислушивается к себе и старается ответить честно:
— Нет.
— Она ничего не понимает в твоей музыке. И ее это не волнует.
— Это, пожалуй, слишком сильно сказано.
Повисает молчание. Наконец она говорит:
— Знаешь, когда ты рядом с ней, ты не похож на самого себя.
— Да?
— Ты становишься кем-то другим.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты разыгрываешь спектакль.
— Ты никогда не видела нас вместе без свидетелей.
Этот быстрый ответ подразумевает безоговорочное признание. Екатерина зло смотрит на Игоря. Он старается рассеять впечатление от признания, заключенного в его необдуманном ответе.
Екатерина пользуется моментом:
— Игорь, ты влюблен в нее?
Его губы хотят найти формулировку. Язык тщетно подыскивает верные слова. У него ничего не выходит, и он отводит взгляд. Она, отвергнутая, отталкивает его.
Мольба в ее глазах сменяется злобой и болью. Все недовольство жизнью усиливается и концентрируется в этом моменте. Каждая маленькая пытка, которую она пережила во время совместных трапез, каждое касание колен Игоря к коленям Коко, каждый мучительный укол от их улыбок преобразовываются в смесь боли и унижения и отражаются на ее лице.
— Ты мне отвратителен.
— Извини, — невпопад отвечает Игорь.
Вся энергия, которую Екатерина тратила на то, чтобы успокоиться, теперь превращается в горечь.
— Что ты прикидываешься? И почему ты обращаешься со мной так, будто я идиотка?
На сей раз, прежде чем ответить, Игорь думает.
— Это не потому, что я тебя не люблю.
— Не пытайся оправдываться, Игорь, пожалуйста.
— Ты же все-таки моя жена.
— Какие привилегии мне это дает!
— Екатерина… попытайся понять…
— Я слишком хорошо все понимаю.
— Я старался не причинить тебе боли.
— И я должна быть тебе за это благодарной?
— Ну что на это сказать?
— Ты можешь попросить прощения.
— Прости, — говорит Игорь. Но на самом деле это ничего не значит.
— Ты не вел бы себя так, если бы здесь была твоя мать! — бросает Екатерина. — Тебе очень удобно, что она сидит в России.
Игорь, выпрямившись, неподвижно сидит на кровати, его укололо это замечание. Разумеется, Екатерина права. Адюльтер и изгнание — все это взаимосвязано. Отгоняя от себя подобные мысли, он всего лишь руководствовался обычными житейскими запретами. Нельзя позволить себе самого естественного поведения. Строгий надзиратель, мать, всегда взывала к его совести. Он, конечно, не желал ей болезней, но смутно ощущал некое освобождение с тех пор, как они оказались вдалеке друг от друга.
Игорь понимает, что Екатерина права. Он трус. Хотя так ли неизбежна эта сцена — настолько же неприятная, насколько и необходимая? Так не может продолжаться. С одной стороны, ему хочется во всем признаться, с другой — все скрыть. Он хочет рассказать правду. Однако как сказать жене, что ты ее не любишь? Неправильно было бы оставаться с ней лишь из жалости. Все это тянется, чтобы пытаться восстановить и удержать, хотя в конечном счете станет еще хуже.
— Я полагаю, ты спишь с ней.
Игорь больше не может врать. Он смотрит в сторону. Его молчание подтверждает слова Екатерины.
— Часто?
— Какое это имеет значение? — Побуждение во всем открыться исчезло.
— Мне хотелось бы знать.
Потеряв терпение, он огрызается:
— Екатерина, я не считал!
Екатерина широко раскрывает глаза — не столько от гнева, сколько от того, что не может поверить: она оказалась в ловушке. Стены комнаты плывут перед ее глазами.
Для Игоря значительность всей его жизни с Екатериной ускользает при сравнении с его теперешней жизнью с Коко. Он ощущает внутри себя какое-то трение, какую-то вибрацию. В этот момент он себе отвратителен. Пытаясь защититься, он чувствует в себе что-то безжалостное, даже жестокое.
— Я думал, ты только обрадуешься, — бросает он жене.
— Что? Ты в своем уме?
— Ну, ты же терпеть не можешь заниматься любовью.
Екатерина медленно, яростно покачивает головой.
— Неправда!
— Что ты говоришь? Ты же всегда восставала против этого!
— Неправда, неправда!
— А у меня другое впечатление.
— По-твоему, Коко делает мне одолжение?
— Екатерина, у меня есть в этом потребность.
— И у меня есть. Огромная потребность.
— Что ж, вероятно, дело в том, что мы не удовлетворяем друг друга… — Игорю ненавистны его слова, но он так чувствует. Он загнан в угол и не видит другого выхода.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.