Кокинвакасю. Собрание старых и новых песен Японии - [40]
мне явило вещее сердце
тот же самый знакомый образ…
(Осикоти-но Мицунэ)
609 Без названия
Право, горше порой,
чем с жизнью расстаться навеки, —
пробудиться в ночи
и проститься с образом милым,
не узнав конца сновиденья…
(Осикоти-но Мицунэ)
610 Без названия
Как натянутый лук,
дрожит от любви мое сердце
и томится в тоске —
но, увы, ночною порою
не дано мне свидеться с милой…
(Харумити-но Цураки)
611 Без названия
Сам не знаю, куда
в любви мое сердце стремится,
но пока об одном
днем и ночью тщетно мечтаю —
о недолгом свиданье с милой…
(Осикоти-но Мицунэ)
612 Без названия
Только мне суждено
безысходной тоскою томиться!
И звезда Волопас[250]
что ни год встречается с милой —
только мне не дано свиданья…
(Осикоти-но Мицунэ)
613 Без названия
Смерть хотел я призвать,
устав от страданий сердечных, —
не твои ли слова,
обещанья желанной встречи
стали жизни моей порукой?!
(Киёхара-но Фукаябу)
614 Без названия
Год за годом идет,
а мы не становимся ближе,
но посулам твоим
продолжаю я свято верить —
так в любви постоянно сердце…
(Осикоти-но Мицунэ)
615 Без названия
Эту бренную жизнь,
что росой на ветру испарится,
не оставив следа,
я бы отдал всю без остатка
за одно лишь свиданье с милой!..
(Ки-но Томонори)
616 Песня, сложенная в пору весенних дождей в начале третьей луны и посланная даме, с которой тайно встречался[251]
То ли явь, то ли сон —
коротаю весенние ночи
под завесою грез,
от зари до зари вечерней
бесконечный дождь созерцая…
(Аривара-но Нарихира)
617 Песня, посланная даме, ожидающей в усадьбе Нарихиры[252]
Слезы льются рекой,
обильней, чем вешние ливни, —
но напрасно, увы!
Хоть насквозь рукава промокли,
не дано нам встречи желанной…
(Фудзивара-но Тосиюки)
618 Ответ, посланный от имени той дамы
Намочить рукава
недолго и на мелководье —
я поверить смогу,
лишь узнав, что рекою слезной
унесло тебя, закружило…
(Аривара-но Нарихира)
619 Без названия
Пусть таиться от всех,
не смея приблизиться к милой,
сердце обречено —
что ж, вовеки оно пребудет
неразлучной твоею тенью!..
(Неизвестный автор)
620 Без названия
Ах, должно быть, и впрямь
напрасно сюда я вернулся
в ожиданье любви —
но надежда на встречу с милой
оживает снова и снова…
(Неизвестный автор)
621 Без названия
Если б в снежный сугроб
сложились все долгие ночи,
что в разлуке прошли,
я б от той тоски непомерной
в одночасье, как снег, растаял…
(Неизвестный автор)
622 Без названия[253]
Ночь напрасно прождав,
я вернулся, не свидевшись с милой, —
и в росе рукава,
будто брел я лугом осенним,
задевая листья бамбука…
(Неизвестный автор)
623 Без названия
Вновь приходит рыбак
в ту бухту, где травы морские
уж давно не растут, —
но напрасны его старанья,
упованья на радость встречи…
(Оно-но Комати)
624 Без названия
Если вновь до зари
ты мне не подаришь свиданья,
знай, что в сердце моем
память горькой этой обиды
будет долгой, как день весенний…
(Минамото-но Мунэюки)
625 Без названия
С той далекой зари,
возвестившей о горькой разлуке,
тяжко мне одному
созерцать в редеющем мраке
хладный лик луны предрассветной…
(Мибу-но Тадаминэ)
626 Без названия
Как волна на песок
набегает, чтоб снова умчаться, —
в неизбывной тоске
я бреду домой одиноко,
не дождавшись свиданья с милой…
(Аривара-но Мотоката)
627 Без названия
Разве может так быть,
чтоб вовсе без ветра на море
разгулялась волна?
Мы с тобою и не встречались —
но, как рябь, расходятся слухи…
(Неизвестный автор)
628 Без названия
Ах, не зря говорят,
что где-то в краю Митиноку[254]
есть Наветов река —
горько слушать мне отовсюду
пересуды, досужие сплетни…
(Мибу-но Тадаминэ)
629 Без названия
Вот уже растеклись
досужие слухи и сплетни —
но не в силах они
задержать меня и отсрочить
через Тацуту переправу…
(Михару-но Арисукэ)
630 Без названия
Каково ей сейчас?
А я лишь печалюсь безмерно
да повсюду твержу,
что и вовсе ее не знаю,
что молва разносит наветы…
(Аривара-но Мотоката)
631 Без названия
Видно, все мне не впрок —
опять пересуды и сплетни
по пятам поспешат.
Что же делать, коль в этом мире
без любви прожить невозможно!..
(Неизвестный автор)
632 Нарихира навещал даму, жившую в Пятом восточном квартале. Поскольку то были тайные визиты, он не мог являться через главные ворота усадьбы, а пробирался через пролом в глинобитной ограде. Посещения его столь участились, что хозяин дома прослышал о них и поставил в засаде у тропинки стражу. Придя по обыкновению ночью, Нарихира принужден был вернуться, так и не повидавшись с дамой, о чем сложил песню:[255]
Если б каждую ночь
те стражи заветной тропинки,
что меня стерегут
на пути к обители милой,
беспробудным сном засыпали!..
(Аривара-но Нарихира)
633 Без названия
В нетерпенье я жду,
когда наконец-то настанет
встречи радостный час —
словно месяц, что не выходит
до поры из-за кручи горной…
(Ки-но Цураюки)
634 Без названия
Долго встречи я ждал,
но вот эта ночь наступила.
Если б только петух
у Заставы Встреч — Оосака
никогда не пел на рассвете!..
(Неизвестный автор)
635 Без названия
Ах, осенняя ночь
напрасно считается долгой!
Только встретились мы
и слова любви прошептали —
как нежданно уже светает…
(Оно-но Комати)
636 Без названия
Кто же может сказать,
как долги осенние ночи?
Ведь известно давно —
чем сильнее чувства влюбленных,
тем короче часы свиданья…
(Осикоти-но Мицунэ)
637 Без названия
В тусклом свете зари,
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Саньтии Веды Перуна (Книга Мудрости Перуна) одно из древнейших Славяно-Арийских Священных Преданий, сохраненных Жрецами-хранителями Древнерусской Инглиистической церкви Православных Староверов-Инглингов.
В книге собраны предания и поверья о призраках ночи — колдунах и ведьмах, оборотнях и вампирах, один вид которых вызывал неподдельный страх, леденивший даже мужественное сердце.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Абу Абдаллах Мухаммед ибн Абдаллах ибн Баттута ал-Лавати ат-Танджи по праву считается величайшим путешественником мусульманского средневековья. За почти 30 лет странствий, с 1325 по 1354 г., он посетил практически все страны ислама, побывал в Золотой Орде, Индии и Китае. Описание его путешествий служит одновременно и первоклассным историческим источником, и на редкость живым и непосредственным культурным памятником: эпохи.
«Дважды умершая» – сборник китайских повестей XVII века, созданных трудом средневековых сказителей и поздних литераторов.Мир китайской повести – удивительно пестрый, красочный, разнообразные. В нем фантастика соседствует с реальностью, героика – с низким бытом. Ярко и сочно показаны нравы разных слоев общества. Одни из этих повестей напоминают утонченные новеллы «Декамерона», другие – грубоватые городские рассказы средневековой Европы. Но те и другие – явления самобытного китайского искусства.Данный сборник составлен из новелл, уже издававшихся ранее.
«Повесть о старике Такэтори» («Такэтори-моногатари», или «Такэтори-но окина моногатари») была известна также под названием «Повесть о Кагуя-химэ». Автор неизвестен. Существует гипотеза, что создателем ее был Минамото-но Ситаго (911–983), известный поэт и ученый. Время создания в точности не установлено, но уже в XI веке «Повесть о старике Такэтори» считали «прародительницей всех романов». Видимо, она появилась в самом конце IX века или в начале десятого. С тех пор и до нашего времени повесть эта пользуется огромной популярностью среди японских читателей.
Предлагаемый Вашему вниманию короткий текст называется «Африн-и-Зартукхшт». Номинально он относится к авестийской книге «Афринаган», к которой примыкают в качестве приложения так называемые «Африны» (Благословения). Большая их часть составлена во времена Сасанидов на среднеперсидском языке, вероятно, самим праведным Адурбадом Мараспэндом, но «Африн-и-Зартукхшт» примыкает к этим текстам только по схожести названий. Разница же в том, что это именно авестийский текст, составленный в древности на обычном языке Авесты, кроме того, он не соотносится ни с одним из известных сейчас Афринаганов (специальный авестийский ритуал) и, вероятнее всего, является фрагментом более обширного, но не сохранившегося авестийского текста, который входил в 11-й наск Авесты – «Виштасп-Саст-Наск».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.
На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.
В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.
Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».