Кох-и-Нур - [3]
На самом деле выдающуюся славу и известность Кох-и-Нур начал приобретать только в начале XIX века, когда камень оказался в Пенджабе в руках Ранджита Сингха, и уже к концу правления Ранджита благочестивые индусы начали задаваться вопросом, был ли Кох-и-Нур тем самым легендарным камнем Сьямантакой, упомянутым в рассказах о Кришне, содержащихся в Бхагават-пуране.
Эта популярность отчасти стала результатом того, что Ранджит Сингх предпочитал алмазы, а не рубины, как и большинство индусов. Но Моголы и персы предпочитали большие, неограненные яркие цветные камни. Действительно, для могольской сокровищницы Кох-и-Нур являлся лишь одним из многих предметов гордости самого большого собрания драгоценных камней. Наибольшую ценность в этом собрании имели вовсе не бриллианты, а любимые Моголами красные шпинели из Бадахшана, а впоследствии и рубины из Бирмы.
Растущий статус Кох-и-Нура был частично обусловлен и быстрым ростом цен на бриллианты во всем мире в начале и середине XIX века. Он был вызван изобретением симметричной многогранной «бриллиантовой огранки», которая смогла наилучшим способом показать внутренний блеск, присущий каждому камню. Это, в свою очередь, привело к тому, что среди представителей среднего класса Европы и Америки стало модным носить кольца с бриллиантами – эта мода в конце концов вернулась и в Индию.
Окончательное восхождение Кох-и-Нура к всемирной славе началось благодаря Великой выставке и порожденной ею шумихе в прессе. Вскоре огромные, нередко про́клятые индийские алмазы начали регулярно появляться в известных викторианских романах вроде «Лунного камня» Уилки Коллинза или «Лотаря» премьер-министра Бенджамина Дизраэли, где сюжет вертится вокруг мешка с необработанными алмазами, полученного от махараджи.
Таким образом, Кох-и-Нур, лишь покинув Азию, в своем европейском изгнании окончательно достиг исключительного статуса. Современные туристы, видящие эту драгоценность в лондонском Тауэре, часто удивляются его небольшому размеру, особенно по сравнению с двумя более крупными алмазами «Куллинан», хранящимися в той же витрине. Кох-и-Нур сейчас – всего лишь девяностый из самых крупных камней в мире[11].
Примечательно, однако, что бриллиант сохраняет известность и статус и вновь находится в центре международных разногласий, поскольку индийское правительство, как и ряд других, призывает вернуть драгоценный камень. Но и теперь индийские чиновники не могут разобраться в запутанной и долгой истории Кох-и-Нура: в апреле 2016 года Ранджит Кумар, заместитель генерального прокурора Индии, сообщил Верховному суду Индии, что драгоценный камень подарил англичанам в середине XIX века махараджа Ранджит Сингх, и «британские правители ни похищали его, ни насильно не отнимали у хозяина». Это заявление абсолютно неверно и неисторично – в 1849 году Ранджит Сингх был уже как десять лет мертв, то есть мог сделать этот подарок только посредством спиритического сеанса или астральной проекции. Это заявление тем более странно, что сдача драгоценности лорду Дальхузи в 1849 году является одним из немногих моментов в истории камня, которая является абсолютно исторически достоверной. В недавнем прошлом Пакистан, Иран, Афганистан и даже талибы также претендовали на алмаз и просили его вернуть.
За 170 лет бессистемная версия перемещений Кох-и-Нура, описанная Тео и основанная на базарных сплетнях в Дели, никогда не была должным образом пересмотрена или оспорена. Вместо этого произошло прямо противоположное: в то время как о других великих могольских алмазах позабыли все, кроме специалистов, любые упоминания о важнейших индийских камнях в таких источниках, как мемуары могольского императора Бабура или «Путешествия» французского ювелира Тавернье, стали считаться отсылками к Кох-и-Нуру. Со временем мифы о нем становились все вычурнее, все волшебнее, обрастая все новыми вымыслами.
Тем не менее любой, кто пытается отделить в этой истории факты от вымыслов, заметит, что четкие упоминания об этом знаменитейшем из драгоценных камней, как выразился Тео Меткалф, «крайне скудны и несовершенны» – то есть подозрительно редко встречаются. Нет никаких конкретных отсылок к Кох-и-Нуру ни в одном источнике времен Делийского султаната или правления Моголов, несмотря на огромное количество письменных упоминаний о больших и очень ценных бриллиантах, появляющихся на протяжении всей индийской истории, особенно ближе к периоду наибольшего могущества Моголов. Некоторые из них вполне могут относиться и к Кох-и-Нуру, но слишком мало подробных описаний, чтобы быть в этом уверенным.
Ни в одном историческом документе нет четких и однозначных упоминаний этого алмаза до того момента, когда персидский историк Мухаммед Казим Марви со всеми подробностями и деталями не упомянул камень в истории вторжения Надир-шаха в Индию в 1739 году. Марви написал свой труд в конце 1740-х, через десятилетие после того, как камень был вывезен из Индии. Немаловажно, что текст Марви, где единственная хроника того времени среди дюжины с лишним подробных отчетов, составленных персидскими, индийскими, французскими и голландскими очевидцами, в которой упоминается Кох-и-Нур, хотя остальные тексты содержат подробные и скрупулезные описания драгоценностей, захваченных Надир-шахом.
