Когти Каганата - [76]

– После войны напишете об этом книгу, а я её обязательно прочитаю, – перебил Фитисов. – Дело за малым: до того светлого момента нам обоим надо дожить.

С этими словами он скользнул в тёмный провал. За ним последовали остальные разведчики, а через минуту – Никольский и Артюхов. Крыжановский шёл последним.

Внутри, один за другим, люди начали зажигать фонари. К собственному удивлению, Герман обнаружил, что несказанно рад их количеству. Теперь хоть и мечутся по стенам десятки горбатых теней, зато не нужно опасаться, как в тибетском лабиринте, что разобьешь единственный фонарь и медленно рехнешься в темноте.

– Серой воняет, – тихо сказал Иван-Абрам.

Артюхов, идущий перед Крыжановским, провел рукой по поверхности стены и прошептал:

– Это эмплектон, византийский бетон. Видите, литая кладка с каменным заполнением…

Фитисов остановился. Остальные принялись заглядывать ему через плечо, как за соседкую за изгородь.

– То-то серой воняло … – проговорил Иван-Абрам

Серый камень узкого прохода пересекла черная закопченная линия шириной в пару метров. Источник пламени должен был находиться у самого пола. Там, выпростав вперёд руку, замер обугленный человеческий труп. Сморщенные останки источали омерзительный аромат – истинный запах смерти. Одежды на этой ужасной головешке почти никакой не осталось, а металлические предметы буквально вросли в сгоревшую кожу. Железо-то и рассказало, что погибший – человек современной эпохи, ибо во времена хазар просто не существовало автоматов системы Шмайсера.

– Интересно, чем его так приложило? – спросил Фитисов озабочено. – Режьте меня, но это похоже на термитную мину.

Командир опустился на корточки у трупа. Артюхов протиснулся вперёд и сходу заявил:

– Готов прозакладывать что угодно – это легендарный «греческий огонь»! В Восточной Римской империи его использовали при защите крепостей и на море – против вражеских кораблей!

– Враки, – сказал Никольский. – Тысяча лет прошла, никакой горючий состав не смог бы сохранять свои боевые свойства столь долго...

– Не спешите отвергать красивую версию, – вступился за коллегу Герман. – Широко известны факты, когда на Ближнем Востоке при вскрытии гробниц археологи натыкались на горящие светильники. И тем светильникам зачастую было поболе чем тысяча лет.

– Как бы там ни было, видите, когда я напоминал о бдительности, то словно в воду глядел, – горячо зашептал Артюхов. – Прошу всех, и в первую очередь вас, товарищ Фитисов, соблюдать максимум осторожности!

Обгоревший труп миновали чуть ли не на цыпочках. Что и говорить – профессору Артюхову удалось поднять градус напряжения: казалось, в любой момент из незаметной ниши у пола может полыхнуть столб всепожирающего пламени.

Заметно расширился коридор: теперь по нему вполне можно было идти по двое, а то и по трое в ряд. Фитиль придержал готового вырваться вперёд Никольского, и едва слышно прошептал:

– Не надо какофонии, вы можете травмировать слух немцам – чую, они где-то рядом.

Вскоре подземная дорога заканчивается обширным каменным залом. Высота его достигает метров семи; в длину зал имеет примерно столько же, а в ширину – около четырех метров. Свет фонарей отражается от ослепительно белых стен, а с потолка свисают сталактиты.

Герман непроизвольно ловит себя на желании полистать энциклопедию, чтобы высчитать, на сколько сантиметров в год вырастает сталактит. На первый взгляд – обыкновенная пещера, но… что это!? В гладкие, будто только что из-под резца каменотёса, стены утоплены алебастровые фигуры высоких людей в глухих доспехах – у ног каждой фигуры – небольшая урна.

– Вот тебе и раз! – воскликнул Фитисов, от удивления забыв о собственном предостережении относительно близости немцев. – Это же какой-то древний Египет!

– Да уж – не Византия, точно! – мрачно обронил Артюхов.

Один Герман интуитивно понимает, кто поставил здесь этих колоссов. А ещё он понимает, что тут потрудились представители иного – допотопного – народа, нежели тот, что создал Правильный лабиринт в Тибете.

«Как там выражается Миша? Амфоры не того типа? Здесь тоже налицо различие культур».

В дальнем конце виднеется темный провал, природа его не ясна. Плоскость под ногами состоит из продолговатых каменных плит размером два на полтора метра каждая. Срединная – самая крупная – плита разбита, а обломки её в беспорядке валяются вокруг. Приблизившись к провалу, Артюхов посветил туда фонариком и буквально подпрыгнул на месте, чуть не уронив очки. Остальные обступили провал и застыли в молчании.

Это была могила, но принадлежала она отнюдь не человеку – существо, чей скелет лежал внутри, имело рост не менее трёх метров при сохранении пропорций, свойственных обычному человеку.

– Что это? Кто это? – зачарованно прошептал Артюхов.

– Очевидно, ты видишь перед собой труп академической науки, именующей себя Историей, – не без иронии ответил Герман Крыжановский.

Глава 12 О том, как потомки любят извращать наследие великих предков

«Могу лишь сказать, что невозможность представить себе, чтобы эта величественная и чудесная Вселенная вместе с нашим самосознающим «я» возникла случайно, кажется мне главным доводом в пользу существования Бога…»