Когти Каганата - [20]

– Не надо! – нарком капризно закрылся руками. – В другой раз. Давайте вернёмся к вам, товарищ Крыжановский. Расскажите о своей встрече с Дорджиевым. Он доложил, что в лесу выругался вслух по-русски, и вы этого не могли не слышать. Зачем в таком случае понадобился дальнейший цирк, если у вас имелся пароль для идентификации наших агентов? Только не убеждайте меня, будто вы забыли пароль!

– Нет-нет, что вы…, – поспешил возразить Герман, а затем, набрав полную грудь воздуха, пустился в объяснения. – В течение несколько дней я преследовал опасного приспешника фашистов, фанатика, входящего в так называемое «Зелёное братство».

– В курсе я этой операции, ознакомился уже с данными. И про «Зелёное братство» наслышан.

– Понятно, товарищ нарком. Ну, так вот, после того, как довелось…э-э… повстречаться в лесу с товарищем Дорджиевым, я смекнул, что к чему, и пришёл к выводу: определённо, он за мной прислан, причём, дело весьма срочное, иначе специального человека не послали бы. Значит, стоит только пойти на контакт, как немедленно последует приказ, отменяющий текущее задание. По крайней мере, вероятность такого развития событий показалась очень высокой. Между тем, текущее задание близилось к завершению. Связника же наверняка не наделили полномочиями принимать на месте ответственные решения – он бы просто передал отменяющий приказ, и вся недолга. И мне пришлось бы оставить в живых «зелёного», который мог натворить множество гадостей. Вот я и подумал: а почему бы, до времени сохранив инкогнито, не прихватить с собой связника: пара лишних часов – невелика потеря, зато будет ликвидирован опасный гад. Вот, товарищ нарком, всё как на духу…

Берия подошёл к Герману и, глядя в глаза, произнёс:

– Молодец, ай, какой молодец! Хорошо, что как на духу, а то не люблю полуправды. Смотрел на тебя и удивлялся: вроде, домой человек вернулся, радоваться должен, а он – нет!.. Речь ускоренная, руки то и дело прижимаются к груди, плечи напряжены – всё это явные признаки волнения. Что такое, думаю, может, по жене человек скучает? Спрашиваю – оказывается, нисколечко. Еле-еле удалось растормошить, чуть ли не клещами пришлось вытягивать. Ну, да ладно, нам и не такое привычно – главное, всё выяснили, дошли до конца, так сказать. Я вот что скажу: схитрил, ну и хрен с ним, раз для дела понадобилось – в общем, правильно сделал…

– Правда?! – обрадовался Крыжановский.

– Конечно, правда, – с некоторой обидой подтвердил нарком. – Я же говорю, что не люблю полуправды с неправдой заодно. В этих стенах кто такими нехорошими вещами занимается, быстро жалеть начинает…

Снова похлопав собеседника по плечу, нарком воскликнул:

– О, видишь, как хорошо получилось – то сидел весь такой напряжённый, такой твёрдый, а как правду сказал, так сразу и размяк. Разве не лучше стало на душе, разве не веселее? Молодец, одним словом! Да, вот ещё одно… Последняя мелочь, так сказать, нюанс… Ты там, в Гималаях, часом, стрелять не разучился, гипнотизёр? Раньше, в Берлине, за милую душу палил направо и налево, а тут вдруг Дорджиева заставил. Зачем, спрашивается? Правила какие-то придумал! Что за правила?

– А-а, вон вы про что, – оскаблился Герман. – Это всё из-за буддизма, который исповедует местное население. По долгу службы часто возникала необходимость прибегнуть к помощи тибетцев, бутанцев и других… Того же Каранихи, к примеру… Вот и пришлось следовать некоторым обычаям и правилам, иначе никакого доверия не добиться. Буддистам запрещено убивать...

– Так-так, – подбодрил нарком.

– …Не только людей, но и животных. Вот они и нашли способ – есть мясо и не убивать!

– Неужели – гипноз?! – умилился Берия.

– Они всего лишь загоняют скот на скалы, а тот, оступаясь и падая, убивается сам! Получается, люди как бы ни при чём.

– Как бы ни при чём?! – повторил Берия. – Да-а, коварный, однако, народ, эти буддисты. И ты, стало быть, у них коварству выучился… Ну, да ладно, это действительно не помешает. Видишь, не мог разобраться, а теперь всё понятно, дело, как говорят французы: il n'y a pas de quoi fouetter le chat[47].

– Если позволите, я тоже приведу приличествующее случаю французское выражение, – отозвался Герман.

– Валяйте!

– Vouloir le beurre, l'argent du beurre et la cremière en prime[48]! Само собой, это относится к упомянутому мной способу умерщвления…

– Я догадался, – без злобы сказал нарком. – Кстати, чаю хотите с сушками?

– Очень! – искренне признался Крыжановский. – Там, на чужбине, мне так не хватало наших… Наших простых вещей. Верите, о чём я мечтал все эти годы? Почитать журнал «Техника молодёжи». Полжизни мог бы отдать!..

– Понимаю, – без тени улыбки сказал нарком. – Сегодня вам доставят подшивку названного журнала. Полжизни не надо, вам они самому пригодятся.

Последовавшее затем чаепитие, стол для которого сервировала вышколенная официантка, показалось Герману неким ритуалом. Но не таким, какой доводилось видеть у англичан или азиатов, а совершенно иного толка.

«А-а, понятно: этот чай знаменует собой переход от недоверия к доверию… ото льда к пламени, если угодно, – сообразил Герман. – Полуправду не любите, товарищ Берия? Как бы не так, полуправду все любят! Что же, права была старая Шурпанакха (как, впрочем, и всегда), когда утверждала сие в далеком-предалёком Тибете ...»