Когнитивный диссонанс - [9]

Тем более этот кое-кто вообще может оказаться женщиной. Мало ли девиц, у которых на меня зуб… Хотя, судя по нашему диалогу, это все-таки мужчина. Не могу объяснить почему, но лингвистическое чутье подсказывает. Эх, надо было его раскрутить, поспрошать, чего пристал-то, собственно. Нет, я правда медленно соображаю…

5. …и стаканчик мартини!

— Мартик, давай мириться?

— А мы разве ссорились?

— Ладно тебе, я тортик испекла, приезжай в гости.

— Я на диете. А какой тортик?

— Слоеный, с вареной сгущенкой и грецкими орехами. И мясо в горшочках сейчас поставлю, если приедешь.

— Уломала.

По дороге купила мартини, у меня с ним связаны нежные воспоминания. Десять лет назад я только переехала в Москву и поселилась в Кузьминках на съемной квартире. Мой тогдашний муж начал неплохо зарабатывать, но деньги были шальные, ненадежные, и мне с перепугу захотелось какой-то буржуазной стабильности. Надежность и постоянство в моем представлении выражались в бенеттоновских тряпках и в регулярном образе жизни. Я завела себе Привычку: ежедневно в два часа пить мартини в «Бубликах» на Арбате. То есть я просыпалась, надевала что-нибудь шерстяное и коричневое и ехала из своих Кузьминок в центр, чтобы с достоинством выпить мартини драй и кофе без сахара. В идеале бармен должен был запомнить меня и приносить «как обычно» за один и тот же столик в уголке. Но персонал в те смешные годы менялся каждую неделю, и мне все время пытались подсунуть «бьянку», несмотря на ежедневные двадцатипроцентные чаевые и напоминание про темно-зеленую этикетку. Кроме того, даже от крошечной дозы мартини у меня болела голова — ну не мой это напиток. Но только через два месяца аскезы я стала задумываться, что есть во всем этом какая-то неправильность. Однажды официантка превзошла себя и принесла холодный сладкий кофе и стакан с толстым черным волосом на дне. И тут я подумала: два часа на дорогу туда и обратно, доза нелюбимого пойла и скверное обслуживание за приличные деньги — это и есть буржуазный образ жизни?! Да в гробу я видела такую стабильность.

К счастью, в 98-м году я сменила мужа, потом в стране случился «черный вторник», и выбор алкоголя перестал быть главной проблемой моей жизни. Но мартини по-прежнему считаю приличным представительским напитком, особенно если иду к женщине.

Ленка живет на «Соколе», в темной и просторной квартире, доставшейся ей от папы, видного члена Союза художников, который 20 застойных лет преподавал в Мухе и оброс связями среди чиновников от культуры. Ленка так и не сумела пристроиться к искусству: открыла поначалу небольшую галерею, в которой выставляла работы своего мужа (папиного лучшего ученика по совместительству) и десятка перспективных друзей, но после внезапного развода приобрела несколько странную фобию — не могла без отвращения видеть любые картины, хотя провела среди них всю предыдущую жизнь. Тогда она стала торговать экзотикой — из Турции, Индонезии, Египта и Китая привозила расписные шелка, благовония, маски, керамику, деревянных кошек, каменных божков, бусы и прочий таинственный этнический мусор, который традиционно прельщает туристов. Галерея превратилась в магазинчик, приносящий неплохой доход, но через несколько лет Москва наелась и Азией, и Африкой, и Ленка на пару с бывшим челноком открыла бюро путешествий. Для начала она придумала занятную концепцию, которая принесла успех: шоп-тур «Восточный базар». Туристы под руководством гида посещали крошечные лавочки с пряностями, тканями и украшениями и учились торговаться. Просто поразительно, как обеспеченные и неглупые люди гордились тем, что «сломали» очередного ювелира, отдавшего ожерелья из старинных монет за двадцать долларов против заявленных двухсот. О том, что шумный, едва не перешедший в драку торг между гидом и продавцом был заранее режиссирован, они не подозревали, как и о том, что конечная цена за монисто была чуть выше, чем стартовая в соседней лавочке.

Бизнес позволил Ленке отселить сына в однокомнатную квартирку на Чистых Прудах и вольготно существовать в трешке со стареющим терьером Чапой. И если сейчас я рассказываю о ней с ехидством, так это исключительно от зависти — мне бы тоже хотелось жить в тихом зеленом районе, одной, в старом солидном доме с толстыми стенами, чтобы у меня была гостиная, спальня, кабинет и еще гардеробная, которая комнатой не считается. Большая удача, что Сережка, проведя с Леной столько лет, после развода безропотно удалился обратно в дикое Бирюлево, откуда она его в свое время вытащила.

В доме пахло тушеным мясом, Чапа лениво тявкнул, здороваясь, и ушел на подстилку. В гостиной висели две страшные черные маски — Ленке хватало вкуса, чтобы не украшать дом «товаром», но эти были по-настоящему древними. Я не любила их строгие пустые лица, поэтому мы всегда сидели на кухне — тоже просторной, чистой и хорошо оборудованной. Квартира Ленкина на первом этаже, но он такой высокий, что в окна могут заглянуть только деревья. Низкий диван, столик на колесиках, мясо, мартини и лед — что еще нужно двум женщинам?!

— Выпьем, Марта?

— За искусство!

— За него, проклятое.