Когда жизнь подкидывает тебе лимоны - [42]

— Думаю, в этом случае процесс выйдет из-под контроля, — говорю я, вспоминая, как спустила дело на тормозах, позволив шестнадцатилетнему Спенсеру и его приятелям заниматься барбекю у нас в саду. Они притащили пятнадцать видов мяса и рыбы — подозреваю, что опустошили родительские холодильники, — и итоговый продукт получился разной степени готовности, начиная от частично размороженного до угольно-черного. Мальчишки накачались пивом (незаконно), и один из них облевал весь дворик. Я слышала, как ругался один из коллег Энди:

— За ними никто не следил, что ли?

И это ценный опыт, как я сейчас понимаю, если моя догадка верна и Роуз намерена предложить мне выступить в роли наставницы. А иначе зачем мы здесь беседуем о молодежных командах, которые она планирует сформировать?

— Ты ведь до нас работала в театре? — спрашивает она.

— Да, верно.

— А чем именно ты занималась?

Она впервые проявляет интерес к моей биографии. Официального собеседования на должность личного помощника у меня не было — когда открылась вакансия, Роуз просто предложила мне ее занять после недолгого разговора.

— Была помощником режиссера, — отвечаю я, — а это означает практически все, кроме актерства, поскольку в большинстве случаев труппы очень маленькие.

— Значит, оказывать поддержку и оценивать потребности других тебе не в новинку?

А чем, спрашивается, я занимаюсь, работая на нее последние пять лет?

— Да, безусловно.

Она еще немного распространяется о новых продуктовых линейках, которые надеется запустить, и заверяет меня, что последствия «кроликгейтского скандала» уже практически позади. И тут я задумываюсь: если мне предстоит возглавить группу молодых сотрудников, тогда мне явно не хватает теоретической базы. Необходимо подковаться по части пищевых технологий, составления бюджета и всех стадий производства. Для меня это будет огромная интеллектуальная нагрузка, но я справлюсь. «Ей с тобой очень повезло», — сказала Джулз. И поскольку Роуз, само собой, пригласила меня сюда не ради еды, я решаю, что это мой шанс себя продать.

— По-моему, я идеально подхожу для этой работы, — говорю я, когда официант уносит грязные миски.

— Правда? — Она выглядит довольной, но вместе с тем удивленной.

— Да. Знаете, сегодня все жалуются на молодежь, что у них отсутствует мотивация, какие они изнеженные и непроходимые тупицы…

Роуз понимающе улыбается. Хотя у нее нет детей, иногда она упоминает про племянниц, причем так, точно они экзотические птички, которые ее восхищают, но постоянно ставят в тупик.

— Надо сказать, что мне встречались те, кто подпадает под это описание.

— Но в основном ребята не такие, — продолжаю я. — Мой сын и его приятели усердно работают. Они думают о своем будущем и об окружающем мире и строят свою жизнь, — я перевожу дух. — Они просто немного отличаются от нас.

— В каком смысле? — Роуз кажется искренне заинтересованной.

— Ну, у них большие ожидания. Речь идет не о личном успехе, а о том, чтобы все было по правилам. К примеру, подруга моего сына изготавливает украшения и продает их на Etsy. Она знает, что ее покупателям, как и ей самой, получить браслет в бумажном пакетике — этого недостаточно. Они хотят, чтобы к нему прилагалась записка, написанная перьевой ручкой… — Роуз хихикает. — Их волнует этическая сторона и долговечность.

— Да что ты?! — Она выглядит изумленной.

— Да! Они переживают за экологию и бойкотируют крупные концерны, увиливающие от уплаты налогов. Только представьте, в двадцать лет они думают о налогах!

— Это впечатляет, — задумчиво говорит она.

— Так что, если вы предлагаете мне работать с молодежью, хочу сказать, что я буду только счастлива…

— О, я совсем не это имела в виду, — она натянуто улыбается и недоуменно смотрит на меня.

— Понятно, — я чувствую, как кровь приливает к шее.

— Э-э… не совсем это… — Ее челюсть напрягается, когда Роуз обводит взглядом зал. Единственные посетители, которые явно наслаждаются картофельным шоу, это две почти одинаково одетые девчушки с иссиня-черными волосами, сидящие прямо напротив линии огня. — Мне бы хотелось видеть тебя в более… знаковой роли, — добавляет она.

— Хорошо, — киваю я. — Это будет здорово. Я готова к новым задачам.

— Да, я вижу. Но речь идет не о работе с молодыми людьми, — она отпивает воды.

— А о чем? — Я стараюсь казаться позитивной и открытой для любых возможностей.

— Мне представляется так, что ты будешь работать с… — С чем, не томи же! — С людьми постарше, — говорит она. — Я имею в виду женщин… твоего возраста.

Я гляжу на нее во все глаза поверх пластикового подноса, на котором стоят бутылочки с соусами и лакированный горшочек с палочками для еды в бумажных упаковках.

— Моего возраста?

— Да, — говорит она, снова сияя. — Мне представляется так, что отныне всеохватность — наша первостепенная задача. У нас будут молодые динамичные команды, двигающие нас вперед своими передовыми идеями и кипящие энергией, — я киваю, чувствуя, как внутри все сжимается. — Но, как компания, мы также должны… — ее слегка передергивает, это почти незаметно, но я вижу, — мы не вправе допустить дискриминацию, — заканчивает она.

— Конечно, нет.