Когда жёлтый карлик выходит на охоту - [14]

— Так, мам, сколько тушить?

— Минут сорок. Только огонь убавь, — она тоже уже привыкла к таким разговорам. — Грецкий орех купила?

— Ага.

— Слушай, доча, я такой рецепт интересный нашла для салата! Там шампиньоны нужны, — мама всегда пребывала в режиме «неотложная помощь».

— Скинешь потом смс-кой, — ответила я, нарезая зелень. — Ну так что ты там начала про тетю Дашу?

— Так говорю, она сегодня опять у меня ночевала. Генка ее в запое, а ты же знаешь — он буйный. Ну вот она ко мне с ночевками и приходит. Так он сегодня полночи пьяный у нас под окнами орал, кое-как угомонился.

— Бросила бы она его уже, что ли, — эта затянувшаяся эпопея между тетей Дашей и ее муженьком достала уже не только меня, но и весь поселок.

— Не бросит, — мама вздохнула, но говорила уверенно. — Он трезвый-то — прекрасный мужик. И не пьет иногда по полгода, и руки откуда надо растут. Зато как сорвется — пиши пропало на полмесяца.

— Свекла какая-то огромная, боюсь, не проварится, — я приоткрыла крышку и снова подлила в кастрюлю воды.

— Подержи еще минут пятнадцать, а потом под ледяную воду, — мама зевнула. Устала, наверное, она работает с раннего утра и до обеда — в овощном на полставки. В поселке попросту нет хорошей работы для всех. — Анютку, твою одноклассницу, встретила сегодня. Говорит, что разводятся они уже.

Анютка с Никитой сразу после школы поженились, любовь у них была — как в романах. И гляди-ка — разводятся, даже двух лет не протянув… срок годности любой любви. Хорошо, хоть дитём не успели обзавестись. Молодцы, по-моему, что вовремя одумались. Вслух ничего говорить не стала — мама и без того знает о моем отношении к таким любовным романам, где, кроме скоропортящихся чувств, семью и скрепить-то нечем. Она сама продолжала, переключившись на новую тему:

— Я тебе деньги перевела, купишь себе там что-нибудь на день рождения.

— Мамань, — почти строго отреагировала я. — Я же сказала — не надо! Мне тут платят хорошо, и стипендия повышенная!

— Да ладно, — я незримо ощутила, как она лениво отмахивается. — Уже перевела. И это… Алин, отец твой приезжал.

Я застыла с ножом в руке.

— Зачем? — получилось сдавленно. Это нахлынувшая злость перетянула голосовые связки. Папашу мы не видели уже несколько лет — он давно переехал со своей новой семьей из поселка, я даже не интересовалась, куда именно.

Но мама смеялась:

— Представляешь, денег принес! Две тысячи. Говорит, мол, дочери на подарок передай.

Ого! Две тысячи за пять лет! Благодарна до дрожи в коленках — надо не забыть ему отбить телеграмму, омытую слезами умиления.

— А ты что? — я взяла себя в руки и продолжила нарезать морковь кружочками.

— А я ему веником в морду! — она смеялась искренне.

— Молодца! Зена — королева воинов! — похвалила я родительницу.

Но она продолжила уже более спокойным тоном:

— Алин, он плохо выглядит. Уж не знаю, заболел ли или дома у него нелады, я не спрашивала.

— Ну и х… хрен с ним, — отрезала я.

— Да, наверное… Но все-таки не чужой же человек, — мама почему-то вздохнула. Потом собралась и завела свою обычную волынку: — Алин, ох, не нравится мне вся твоя затея…

Разговор у нас этот повторялся в разных вариациях чуть ли не ежедневно все последние дни:

— Все хорошо будет, мам. В крайнем случае, просто денег заработаю — все тебе полегче.

Она словно ожила, припомнив:

— А я ведь нашла книгу этого твоего Владимирова! Две ночи почти не спала, читала. Просто невероятно! Мне даже не верится, что ты лично знакома с таким глубоким человеком… Я вообще не представляла, что современные прозаики способны так писать! Когда тебя увольнять будут, попросишь для меня автограф? И вторую книгу мне пришли, в интернете нигде не скачать, а у нас не продают… Поверить не могу, что он так молод!

— Ну вот, а я тебе о чем говорю! — моя мама была заядлой читательницей, а я вот книгу своего будущего мужа так и не осилила. — И красавчик еще!

Она рассмеялась тихо:

— Внешность — это дело вкуса. По мне, так обычный. Приятный, конечно, но ничего особенного, судя по фотографиям.

— Ну ты даешь! — возмутилась я. — Лицо-то какое мужественное — скулятник там, все дела. И глаза голубые! Чего еще тебе надо?

— Это да, — примирительно согласилась она. — И чем больше ты рассказываешь о его характере, тем больше мне не нравится твоя идея. Человек, похоже, очень хороший — таких сейчас днем с огнем… Сразу видно — творческий, мудрый, великодушный. Как тебе хватает совести влезать в его отношения с невестой, если у них все так ладненько?

— Совесть придумали для тех, кого не получилось обуздать религией, мам. И все верно, он именно такой! — подписалась я под ее характеристикой. — Вот я и составлю этой прелести лучшую партию. А не эта… крыса черноволосая.

— Доча! — осекла меня мама. — Откуда такая поверхностность? На тебя совсем не похоже. Крыса — это очень грубо и субъективно! А объективно?

Я призадумалась, но быстро нашла ответ:

— А объективно… они вообще друг другу не подходят. Потому что слишком похожи! То ли буддисты, то ли идеалисты — и еще неизвестно, что хуже. Можно, конечно, и о высоких материях трепаться и ближних возлюблять, но кто-то в семье должен знать, где находится ЖЭУ и как пожарить картошку. Да уметь с сантехником в случае необходимости поругаться, — моя собеседница хмыкнула, видимо, соглашаясь с этим аргументом. — И Руслан это сам понимает. Думаю, потому-то он и держится так усердно за своего друга. Тот у них… вроде как привязки к реальной жизни, единственный тут возглас рациональности.