Когда же я начну быть скромной?.. - [4]
Декабрь, 2006
«Я проживу, конечно, без тебя…»
2007
«В голове карусель из дат…»
23—24 июля, 2015
Из книги
«Тонька, Тося, Антонина»
Выжившая
Как-то, ещё юнцом, Александр работал на дальних покосах. Мужики все вперёд ушли, а его, салагу, оставили докашивать остатки. И вот в пик самой дневной жары возникла у него перед глазами чернявая дивчина. Откуда пришла и куда потом делась — непонятно. Но в тот момент Саня даже не подумал об этом. Цыганочка взяла парня за руку, увела под раскидистую липу…
А после сказала, что будет он счастлив, если женится на встретившейся по дороге домой девушке в синей юбке, а первенца назовёт Тоней. И так было хорошо Александру тогда, что поверил он этой ерунде сразу и безоговорочно.
Подробности этой «судьбоносной» встречи он никому не рассказывал, а вот про ворожбу о синей юбке и дочке-Тоньке сразу в тот же вечер все узнали. Ещё до встречи с этой самой синей юбкой.
Мужики ржали и советовали голову в холоде держать. Однако, когда в посёлке им навстречу — и впрямь первая из встречных! — вышла Шурка с запрудной улицы, заткнулись.
Шурка была в новой синей юбке. Шла она к Бобылихе, изба которой стояла на отшибе.
Бобылиха приходилась Шурке какой-то двоюродной бабкой, любила девчонку за неимением своих детей и внучат, баловала, чем могла. Вот позавчера подарила синий отрез. Пришла в гости, не поленилась и со словами «чуть было не поспела» протянула девочке материю.
— Сегодня же скрои — завтра сошьёшь, послезавтра вечером в гости придёшь! — как заговор произнесла старуха.
— Так ведь скоро ночь уже, — заныла Шура.
— Ничо! Лето на дворе, ночь не скоро начнётся! А юбка на тебе уже второго дня должна быть!
Бобылиха окинула Шурку с ног до головы и кивнула своим мыслям.
Вообще-то Шурка мастерица была. Потому сварганить юбку за две ночи (днём-то работы по хозяйству полно!) ей не в затруднение было. Зато и вещь получилась отличная. Вот и пошла Шурка хвалиться своей обновой. В первую очередь к бабке в гости, как та и велела.
А тут мужики с покоса возвращаются. Прямо остолбенели, Шурку увидав. А Шура сделала вид, что ей не привыкать, когда на неё мужики глаза таращат.
С того вечера Саня за Шурой приглядывать начал. Не то чтобы она ему голову вскружила. Скорее, предсказанье в крови гуляло. Долго ли коротко, а Александр и Александра свадьбу сыграли. Жили в тишине и согласии. Да и какие такие страсти-мордасти могут быть в семье, когда на дворе середина двадцатых годов? Работа, еда, крыша над головой есть — и хорошо. Огородик маленький, а какой-никакой! Две курочки, у соседей петух… Всё хорошо вроде.
Только вот с детьми неувязка. Выкидышей не счесть, шесть младенцев похоронили. Что характерно, рождались только девочки, но не получалось ни одной Тоньке даже до месяца дожить.
— Может, другое имя девочке дадим? — опасливо спрашивала Шура, беременная очередным ребёнком.
— Будут Тоньки, пока не выживет! — отрезал Александр. — Потом называй, — как хочешь!
— Когда потом? Одного-то нет, — вздыхала Шура. Но мужу не перечила.
Однако после очередной неудачи Бобылиха завела с Шурой разговор.
— Со свадьбы пять лет прошло. Надо что-то делать, Александра.
— Да что тут сделаешь-то? — в отчаянье воскликнула Шура.
— Есть у меня одна мысль, — таинственно произнесла старуха и поведала свою идею.
Шура сначала возмутилась («да как можно!»), потом не соглашалась («а вдруг!..»), долго думала и, наконец, решилась. Но даже Бобылихе не проговорилась. Ни словечком, ни намёком, ни взглядом. На прямые вопросы бабки категорично отрицала, что к совету прислушалась. Да Бобылиха-то не лыком шита, понимала, что к чему. Так никто ничего и не узнал. Только в этот раз понесла Шура легко и без всяких осложнений.
Рожать решили у Бобылихи.
— Ты уж и поживи, что ли, там хоть с месяц-другой, — предложил муж. — Может, она поможет чем, выживет ребёнок?..
Сборник стихов, которые были написаны в замечательный период — первую половину жизни (примерно с восемнадцати лет до пятидесяти). Здесь опубликованы и наивные произведения, и те мысли, которые, как правило, приходят к человеку уже в мудром возрасте.
Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов. Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.