Когда зацветут тюльпаны - [2]

— Меня из отдела кадров направили. На работу, — и парень протянул Алексею бумажку.

Алексей прочитал:

— «Направляется в ваше распоряжение…» Что ж, люди нам нужны… Хорошо, иди пока в будку, подожди. Я скоро буду.

Разговаривали недолго. Колька закончил среднюю школу, получил аттестат зрелости, хотел поступить в Саратовский университет на филологическое отделение, не выдержал конкурса… Нигде никогда не работал, о бурении имеет самое смутное представление.

— Вот и все, — вздохнув, закончил свой короткий рассказ Николай.

— Да, немного… Ну, что ж, пойдем, Коля Перепелкин, начнем продолжение твоей биографии, — Алексей поднялся, посмотрел на смущенного паренька. — Не забудь рукавицы… И выше нос! Ты — мужчина, в рабочий класс пришел… — и, не удержавшись, подмигнул.

Колька улыбнулся, благодарно посмотрел на мастера.

Подходя к буровой, Алексей спросил:

— Высоты боишься?

Колька задрал голову, посмотрел на верхушку вышки, которая, казалось, воткнулась в бледную синь зимнего неба, и ответил:

— Не знаю.

— Ага… Сейчас узнаешь. Пошли.

Ребята Климова поднимали инструмент. Стальная громадина вздрагивала, как живая, стонали маршевые лестницы, спиралью опоясывающие вышку. Алексей шел впереди. Иногда оглядывался на Кольку. Лицо у паренька раскраснелось, на переносье выступили бисеринки пота, но ничего, кроме понятного волнения, не выражало. «Интересно… Неужели не боится? — подумал Алексей. — Меня и то иногда оторопь берет, а этот шагает и хоть бы что».

Поднялись на полати. Алексей остановился, перевел дыхание.

— Вот на этом этаже и будешь работать, — сказал он Кольке.

Колька осмотрелся. Отсюда, почти с тридцатиметровой высоты, хорошо было видно вокруг. С одной стороны, далеко-далеко, — извилистые и обрывистые берега речки, поросшие редким леском. Деревья на белом снегу, как черные, аккуратно нарисованные штрихи, а с трех других сторон — степь, закутанная в толстую белую шубу снегов. Лучи холодного, негреющего солнца, отражаясь, слепят глаза, и нет никакой возможности проследить линию, где небо и степь сливаются воедино.

— Страшно? — наблюдая за Колькой, спросил Алексей.

Колька пожал плечами:

— Не знаю.

Алексей засмеялся:

— Ну раз не знаешь, значит все в норме. Давай знакомиться с делом.

В люльке, похожей на балкончик, работал дизелист — заменял верхового рабочего. Алексей тронул его за плечо, сказал:

— Разреши-ка нам… Пополнение рабочего класса пришло, — обернулся к Перепелкину: — Смотри и запоминай…

Алексей быстро застегнул предохранительный пояс, перегнувшись через край люльки, махнул рукой Климову. Тот понял, закивал головой…

И началось. Будто невидимые нити соединили двух человек — Алексея и Климова, так они понимали друг друга на расстоянии. Бурильщик сразу увеличил скорость подъема. Глухо, натужно ревели дизели, пронзительно взвизгивала лебедка, звенели, словно струны, толстые тросы, поддерживающие талевый блок, гулко громыхали стальные трубы…

Алексей любил работать весело, споро — поднималось настроение, крепко билось сердце, разгоняя огонь по напряженному послушному телу. А сегодня работалось особенно хорошо. Хотелось показать этому стеснительному пареньку его работу так, чтобы она понравилась ему, захватила, пробудила желание попробовать свои силы… Вот на уровне полатей останавливается талевый блок — раз; толстой веревкой с узлом на конце он захлестывает трубу и закрепляет «свечу» в вырезе люльки — два; открывает элеватор — три; подтягивает трубу к себе и заводит за «палец» — четыре… Раз, два, три, четыре! А в это время талевый блок уже летит вниз и визжит лебедка, затормаживая его падение… Работа, как ритм песни без слов. Он звучит в подсознании, подчиняя себе, и нарушить его нельзя…

И Алексей, кажется, добился своего. Глаза у Кольки сияли, рот приоткрылся; парнишка нетерпеливо топтался на месте, не зная, куда деть руки — то спрячет их за спину, то опустит, сжав пальцы в кулаки.

Отстегивая пояс и передавая его дизелисту, безучастно стоявшему все это время в сторонке, Алексей спросил:

— Видел, что к чему?

Колька закивал согласно.

— Вот и хорошо. Сегодня понаблюдай, а завтра сам попробуешь…

А назавтра случилось неслыханное: Колька сбросил с тридцатиметровой высоты элеватор — замок, с помощью которого производят спуск и подъем инструмента. Элеватор пробил настил на буровой и крепко засел в проломе. Бурильщик, его помощник и низовой рабочий успели отбежать в безопасное место.

Алексей был в будке, составлял суточный рапорт, когда влетел разъяренный Климов.

— К черту! Душа в подметки забилась… Чуть не побил всех! Не нужен мне такой верховой, дубина стоеросовая. — Трясущимися руками Климов расстегнул брезентовку, достал откуда-то из-за пазухи носовой платок и начал обтирать красное потное лицо. — Уф, отдышаться не могу… Просвистел, как бомба, аж волосы под шапкой — дыбом… И как это я успел за лебедку нырнуть — понять не могу…

Алексей пододвинул ему пачку с папиросами.

— Закури. Успокойся.

Климов закурил, жадно вдохнул в себя ароматный дым.

— А теперь рассказывай все по порядку.

Но рассказывать, собственно, было не о чем: Перепелкин, закрепив «свечу» веревкой, открыл элеватор, потом зачем-то вытащил из него шпильки, раздвинул стропы, и двухпудовая стальная болванка ринулась вниз…