Когда вырастали крылья - [32]

Незавидную роль разоблачителя «русской тайны» взяла на себя немецкая газета. Сославшись на то, что среди многих людей, принимавших участие в организации перелета Москва - Пекин, названа фамилия Шмидта, и на другие «достоверные источники», газета утверждала, что только ему, «немцу Шмидту», опытному инженеру и летчику, который оказался в плену у русских, принадлежит успех «АНТ». В связи с этим в советском «Вестнике воздушного флота» появилась информационная заметка. «Вестник» сообщал, что Шмидт вовсе не инженер и не [91] летчик, а политработник, один из административных организаторов перелета. Родился он в Одессе, безвыездно живет в России.

Немецкая «утка», весьма непристойно крякнув, села в лужу. Прошел год - и Европа снова заговорила о русских крыльях. Самолеты с надписью «Крылья Советов» появились сначала в небесах соседних с СССР государств, пилотируемые Моисеевым, Шестаковым, Межераупом. А в 1926 году Громов преподнес Западу еще один «сюрприз». Самолет «Пролетарий», стартовав в Москве, через шестьдесят часов приземлился там же. За это время «Пролетарий» видели на аэродромах прибалтийских государств, Франции, Италии, Австрии и Чехословакии. Родился новый мировой рекорд.

Английское телеграфное агентство «Рейтер» знало о прошлогоднем конфузе с «немцем Шмидтом» и теперь воздало должное мужеству и мастерству Михаила Громова, однако с наивным упорством доказывало, что в советском самолете, как об этом заявили известные только агентству специалисты, немало английских частей. Собранные вместе, они и представляют русский самолет «Пролетарий», который, по утверждению «Рейтер», «может быть рассматриваем как самолет английской конструкции».

- Нуте-с, нуте-с! - вначале удивился Петр Ионович новой «утке», на сей раз английской. Теперь жди нового ультиматума твердолобых. Потребуют, чтобы на «антах» выбили клеймо: «Сделано в Англии».

А потом развеселился:

- Меня радует, что англичане примазываются к советскому самолету! Неплохая аттестация!

В приказе № 566 по Управлению Военно-воздушных сил РККА Реввоенсовет отметил блестящие успехи Моисеева, Шестакова, Межераупа, Громова и других летчиков, чьи имена в 1926 году стали известны далеко за пределами Родины. Приказ был прочитан, летчики получили грамоты, именные подарки, и Баранов обратился к ним с напутствием. Он предостерег питомцев старейшего Егорьевского авиационного училища, ветеранов гражданской войны, от обольщения первыми успехами. Да, хорош туполевский самолет в руках опытного летчика! Но мы имеем только несколько экземпляров таких машин, да и летчики высокого класса у нас наперечет. Будет время - [92] оно не за горами, - и за штурвалы серийных самолетов сядут те, кто учатся сейчас в авиационных училищах.

- Люблю там бывать, - сказал Баранов. - Приглядываюсь к орлятам и думаю о судьбе нашей авиации. Ее самые большие надежды связаны с пареньками, которые пороху не нюхали, о войне знают понаслышке… Но оперятся птенцы. Помогите им быстрее расправить крылья.

Люди и машины

1

Прибыв из Туркестана в Москву, Барановы на первых порах поселились в Сокольниках, заняв комнату в небольшом деревянном домике, где жила семья Ивана Акулова. Московская жизнь началась с нелегких хлопот. Вся домашняя обстановка состояла из стола, трех стульев, двух коек да разных ящиков, сложенных наподобие буфета. Нижние ящики были заняты книгами. Юрику шел третий год, когда Белла родила дочку Иринку, после чего ее здоровье резко ухудшилось. Семья Петра Ионовича переехала в небольшую квартиру на Никольской улице, где жила вместе с семьей младшего брата, Алексея. Жена Алексея помогала Белле вести хозяйство.

Летом Барановы и их близкие друзья переезжали «большой коммуной» на дачу в Расторгуево. Играли в крокет, устраивали шахматные турниры, иногда рыбачили, уезжая к озеру. Старенький «мерседес» главнокомандующего авиацией подолгу ремонтировался и лишь изредка дребезжал на подмосковных дорогах. В «большой коммуне» машину шутливо называли «драндулетом», а начальник станции в Расторгуеве яростно ненавидел барановский «мерседес», из-за которого имел большую неприятность.

Однажды, в дождливый воскресный день, «мерседес» безнадежно увяз в грязи близ железнодорожной станции. Перегревшийся мотор заглох. Петр Ионович и его адъютант ехали в тот день к ребятам трудовой коммуны имени Феликса Дзержинского, над которой шефствовал штаб [93] ВВС. Баранов нервничал. Он знал, что дети, бывшие беспризорники, очень ждут его приезда. Обманывать их нельзя.

Адъютант пошел узнавать, когда из Расторгуева в Москву пойдет пригородный поезд. Вернулся он к машине с пожилым начальником станции, и тот доложил, что пригородный поезд отправится только через час, а через десять минут пройдет мимо поезд дальнего следования.

- Плохо, - сказал баранов.

- Кому плохо, а уж для вас… Если прикажете - могу попридержать, притормозить, останов… - и осекся под гневным взглядом Баранова.

- Нуте-с, повторите, пожалуйста, что вы сказали? Нет, как вы смели сказать мне это?

Начальник станции растерянно лепетал:

- Поскольку вы член правительства и главнокомандующий… Поскольку ваш адъютант сказал, что срочно…