Когда в пути не один - [77]
Владимир отчетливо представил, как еще позавчера усиленно занимался наведением блеска, а главное, устранением имеющейся белизны с пола вокруг гардеробной. Способ подсказал один из ветеранов — опилки со скипидаром. И Филиппов, сняв пиджак, рубашку и галстук, в майке и брюках вместе со строителями принялся шваброй драить пол.
— Ну и как, Владимир Алексеевич, получается? — прервал его занятие первый секретарь обкома партии Богородов, которого Филиппов узнал сразу, даже не поворачиваясь, по голосу. А когда повернулся и поздоровался — увидел и своего шефа: он стоял рядом с «первым» и довольно улыбался.
— Получается, — уверенно ответил Владимир переводя дух. — Нам отделочник Петров порекомендовал этот способ. Оказывается, это практикой доказано. Мраморная крошка потом заблестит, когда люди чаще ходить будут.
— А в целом как обстановка? Строители не подведут? — поинтересовался Богородов.
Зная из утреннего доклада Филиппова сложившуюся в театре обстановку, на вопрос «первого» ответил сам Славянов:
— Уверен, все будет в порядке. Я освободил Владимира Алексеевича от прямых обязанностей, чтобы он занимался только театром, организацией и контролем всех работ.
Тем временем подошел Белкин, и, здороваясь с ним, председатель облисполкома тут же предложил:
— Давайте пройдемся по театру, Николай Юрьевич, чтобы самим убедиться в его готовности к открытию. Не зря говорят: лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать.
Осмотр длился около часа. Увиденным руководители остались довольны, что было заметно не только по их сияющим лицам, но и по добродушию. На прощание пожелав успеха и пожав руки Белкину и Филиппову, они уехали в самом хорошем расположении духа.
«Разве расскажешь обо всем этом Катерине? — рассуждал про себя Владимир, двигаясь в потоке людей. — А может, ее вообще не надо было приглашать? Ее реакцию на это представить было нетрудно: она все уши прожужжала мне про открытие театра. Даже платье новое сшила. А отправить после концерта ее одну домой было бы верхом бестактности и неуважения! Грандиознейший скандал, можно не сомневаться, гарантирован. Выход один: махнув рукой на банкет, отправляться после концерта вместе со своей половиной домой».
— Так мы домой идем или остаемся? Тебе что, сказать нечего? — тормошила она его.
— Что жене сказать — у мужа всегда найдется. А поскольку относительно фуршета пояснений нет, мы, как и все, возьмем с тобой курс на родную квартиру, — начал уверенно и в шутливом тоне Владимир. — И там, в спокойной домашней обстановке, не стесняясь и ни на кого не оглядываясь, достойно отметим важное событие в культурной жизни города и области.
И они неторопливо направились в кабинет Белкина, где оставили свою верхнюю одежду. Владимир без особой спешки накинул на себя плащ и терпеливо ожидал окончания сборов жены, когда в дверях появился запыхавшийся и растерянный Леснов.
— Вы куда собираетесь? Раздевайтесь! И без промедления за мной! — Передохнув и смахнув с лица пот, добавил для большей убедительности спешки: — Шеф велел срочно отыскать тебя. Так и сказал: «Найди и приведи!» Только тебя и ждут.
— Чего меня ждать? — удивился, не скрывая своей обиды, Филиппов. — Ты что говорил? А я, как видишь, не один.
— Вдвоем, вдвоем! — успокоил его Леснов. — Только побыстрее. Не отставайте.
Владимира в комнате для гостей действительно ждали: обильно уставленный винами и закусками стол, имел еще первозданный праздничный вид. А председатель облисполкома Славянов, завидев вошедших, тотчас предложил первый тост за строителей, которые сделали все возможное, чтобы состоялось запланированное открытие театра и театрального сезона.
Все дружно выпили и принялись так же дружно закусывать.
Филиппов тоже не отставал от остальных и, подкладывая жене на тарелку что-нибудь вкусненькое, с душевным восторгом ловил себя на мысли, что ему, если честно, не так дороги в обилии имеющиеся здесь вина и закуски, как то, что без него, Владимира Филиппова, начальник штаба по реконструкции театра, председатель облисполкома Славянов Иван Васильевич не позволил начать последний акт мероприятия — небольшое официальное застолье. Душа Владимира пела, а грудь его распирало от гордости. Он сидел, сладостно улыбался и с искренней любовью ко всему миру наблюдал за собравшимися, слушал их выступления, хотя ясно осознавал, что ничего интересного для себя не услышит.
Но вот из-за стола поднялся Славянов, за ним секретарь обкома и директор театра, который повел их в свой кабинет, где, как всегда, раздевались все самые высокие гости. И вскоре в кабинете, ставшем до невозможности тесным от набившихся в него начальников, снова разговор пошел о реконструкции театра, о торжественном его открытии, о зале, который стал неузнаваемым, о замечательной росписи потолка, о богатом занавесе, какого в театре еще никогда не было, о том, что все получилось просто замечательно.
Когда председатель облисполкома уже надел плащ, собираясь уходить, Филиппов, наклонившись к начальнику областного управления культуры Лухманову, по-дружески шепнул ему, что, дескать, тебе не повредит, если предложишь тост на дорожку. Лухманов тут же дал команду директору театра, чтобы подали НЗ, а сам, обращаясь к председателю облисполкома, громким голосом объявил:
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
Памяти Горчева. Оффлайн-копия ЖЖ dimkin.livejournal.com, 2001-2004 [16+].
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».
«Варшава, Элохим!» – художественное исследование, в котором автор обращается к историческому ландшафту Второй мировой войны, чтобы разобраться в типологии и формах фанатичной ненависти, в археологии зла, а также в природе простой человеческой веры и любви. Роман о сопротивлении смерти и ее преодолении. Элохим – библейское нарицательное имя Всевышнего. Последними словами Христа на кресте были: «Элахи, Элахи, лама шабактани!» («Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил!»).
В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.