Когда ты был старше - [5]

— А-а. Вы об этом. Рекламой. «Хэтчер, Свифт и Даллер». Это рекламное агентство. Или… полагаю, это было рекламным агентством. Приличным. Мне повезло в нем работать.

— Молоды вы для рекламщика в Нью-Йорке.

— Поэтому-то и повезло.

Я ехал к дому… обратно… думая о том, что в Нью-Йорке люди уловили бы разницу между террористом и натурализованным египтянином. И, может, даже озаботились бы этим. Но здесь не Нью-Йорк.

По моим прикидкам, у «Выпечки от Назира» трудности с притоком наличных длились… ага, около четырех дней. Если только их не было с самого начала.

Когда я пришел в себя, то оказалось, что я лежу, свернувшись калачиком, на ковре посреди гостиной. Буквально. Не помню, как туда попал. Просто увидел, что я там. Просто пришел в сознание на ковре в позе эмбриона. Вряд ли я упал, потому что никаких ушибов не было. По-моему, я заполз туда. Но в памяти — ничего.

Меня трясло, я вспотел и, зарывшись лицом в собственные колени, вдруг завопил так, что заболело горло. Вышел дикий вопль, от которого натянулась каждая мышца в моем теле.

Считайте это запоздалой реакцией.

14 сентября 2001 года

Прошло три дня после того, как рухнули башни, и я уже целый час пробирался то пешком, то на попутках. То есть с того момента, как меня высадили последний раз. А не вообще. Потому что я передвигался большую часть из этих трех дней автостопом.

Три дня назад, когда я был ближе к Нью-Йорку, мой большой палец и меня самого приветствовали как гражданского, выжившего в почетной и священной войне. Только теперь я был уже очень далеко от Нью-Йорка. Вообще-то, мне оставалось пройти всего миль пять. К тому же было около девяти вечера и темно. Людям с наступлением сумерек не по душе подбирать на дороге голосующих мужского пола. Ночная тьма не позволяет водителю сначала хорошенько рассмотреть пассажиров.

Машина больше походила на «Джип» или «Лендровер», очень старая и нескладная. Я обернулся, когда заслышал позади двигатель с плохим глушителем, и выставил большой палец. Свет фар почти ослеплял. Я прищурился и смотрел, как машина с ревом пролетела мимо, даже не снижая скорости. Потом, долю секунды спустя, взвизгнули тормоза и чудище, немного проскользив, встало. Пока я прикидывал, к чему бы это, водитель дал задний ход и подкатил туда, где стоял я.

Я ждал, пока он наклонится и старомодно, вручную, опустит не знающее о современных технологиях стекло.

— Расти?

— А-а, — произнес я. — Это ты, Ларри.

Ларри Дель Веккио был одним из парней, с которыми я ходил в школу. Возможно, это может показаться чудесным совпадением. Только в городке с населением в 2250 человек это не так уж и поразительно.

— Меня теперь называют Расселом, — сказал я. Хотя это не имело совершенно никакого значения в тот момент.

— Извини за дальний свет. Пришлось включить, потому что на ближнем одна фара полетела. Залезай, дружище. Ты ведь домой направляешься, верно?

— Я иду… ну да. К… дому. К дому моей мамы. Ты знаешь.

Я отказывался называть это место домом.

— Залезай.

Забираясь в машину, перебрасывая свой громадный рюкзак за пассажирское сиденье, я наблюдал за собой словно со стороны. Недосып сказывался очень сильно.

— По-настоящему скорблю о твоей маме, — сказал Ларри, выводя на полном газу громадного зверя на маленькое шоссе.

— Спасибо.

— Так неожиданно.

— Да уж.

— Она была такой молодой. Или по крайней мере казалась довольно молодой.

— Ей было пятьдесят четыре.

— Это немного. В том смысле, чтобы умирать.

— Согласен.

Ларри вытащил из кармана рубашки пачку «Мальборо» и, щелкнув, вдавил прикуриватель в панель. По-моему, он старался выглядеть занятым. Словно беседа со мной совсем не вписывалась в его планы на вечер.

— Мы с Винсом заезжали и видели Бена, — сказал он, заходя еще на одну попытку.

— Мило с вашей стороны. Каким он вам показался?

— Не знаю. Таким же.

— Он хотя бы понял? Про нашу маму?

— По Бену трудно судить. Если понял, то мы этого не заметили. Вот, слушай. Ты ведь в Нью-Йорке был, верно? Я слышал про Нью-Йорк. Слышал, ты работал в одной из башен Всемирного торгцентра, но, полагаю, это все испорченный телефон маленького городка.

— Да нет, это правда. В прошедшем времени, впрочем. Я работал в башнях. Никто в них теперь не работает, кроме криминалистов и пожарных. Но все зависит, какой смысл ты вкладываешь в слово «в».

— Верно. Это мне известно. Так… где ты был? Когда все случилось?

— Дома. Я немного задержался, выходя из дома.

— Оп-па. Значит, ты бы не попал…

— Да нет. Я бы попал. Но, так получилось, что не попал.

— Так, ты услышал это, или телик включил, или?..

— Я живу через реку прямо напротив нижнего Манхэттена. Прекрасная панорама.

— Так ты все видел?

Я не ответил. Дело не в осознанном решении, скорее — в отсутствии эмоционального горючего. Вместо этого я следил за тем, как Ларри прижал прикуриватель к концу сигареты, потом попыхал, пока она не раскурилась. Приоткрыл чуть-чуть окно, чтобы вытягивало дым.

— Что чувствовал? — спросил он.

И я подумал: «Вот хрень. Я что, оказался на кушетке психотерапевта?» А потом: «А тебе и впрямь нужен ответ? Типа, ты считаешь, вдруг я скажу что-то крутое? Что я все видел и чувствовал себя отлично?»