Когда ты был старше - [6]
Но я понимал, что во мне говорит изнеможение, и на самом деле особой вины Ларри здесь нет. Вот я и вообще ничего не сказал.
Ларри глубоко затянулся сигаретой, зажатой меж двух пальцев.
— Господи, — произнес он. — Вот уж точно, было на что посмотреть.
— Послушай. Извини. Я, честное слово, устал. Столько дней без сна. То есть, может, урывал часок-другой, но не больше. Все это время я провел в дороге. Мы еще соберемся. Наверстаем. Мне просто нужно поспать пару ночей.
— Придется поторопиться, коли так. Я отбываю.
— В…
— Пока не знаю. Посмотрим. Я в национальной гвардии. Шесть лет уже как гвардеец, дружище. Почти столько же, сколько тебя не было. Шесть лет наготове. Нас трое из Ниебурга: я, Пол Кейджер и Винс Бак. Ты же их помнишь, да? Три нацгвардейца. Мы отправляемся первыми. Поначалу, думаю, посадят охранять кое-какие ключевые цели в США. Но, если придется идти на войну, гвардейцы всегда первые. Ты же понимаешь, Афганистан. Надеюсь, что так и будет. Хотелось бы показать им последствие того, что они заварили.
— Звучит бессмысленно, — заметил я.
Я не имел в виду то, что касалось охраны. А то, что ему хотелось им показать. На деле-то я вообще не собирался этого произносить. Ничего из этого. Считал, что я только раздумывал про себя. А потом услышал все собственными ушами.
— Что? — спросил Ларри. — Что ты сказал, дружище?
По тому, как он это произнес, стало ясно, что он прекрасно меня расслышал.
— Вот хрень, Ларри. Слушай, извини. Пойми, я сейчас как капризный ходячий больной: сам не знаю, что несу.
Долгое молчание. Потом я почувствовал, как его рука хлопает меня по плечу.
— Да ну, ладно. Смотри, вот ты и дома.
Я поднял взгляд и увидел, как он въезжает на дорожку к домику, в котором я прожил восемнадцать лет. Со дня, как был выписан из роддома, до дня, когда уехал в колледж, веря, что оставляю Нигдебург совсем и навсегда.
Я по-прежнему отказывался называть это место домом.
Первым делом я пошел к Джесперсам, соседям, думая, что Бен у них.
Стоял у двери, поставив к ногам свой необъемный рюкзак, и стучал, ожидая, когда ответит Фил. Но отозвалась его жена, Патти. Выглядела она довольно паршиво, не говоря уж о том, что стала старше, даже больше, чем на шесть лет. Длинные волосы были нечесаны, и она руками смахивала их с лица. Я заметил в ее шевелюре седину, которой не видел прежде.
— О боже мой, — запричитала она. — О, слава богу. Наконец-то ты добрался.
— Да-а. Извините, что получилось так долго.
— Что уж там, голубок, твоей вины в том нет, — она вышла и заключила меня в медвежьи объятья, без которых я вполне бы обошелся. — Самолеты-то не летают, я хотела сказать. Слышала, что арендуемые машины по всей стране разобрали вмиг.
— Да-а. Я тоже такое слышал. От любой арендной фирмы, куда обращался.
— Н-да, просто для нас такое облегчение видеть тебя. И прежде всего, прежде чем я еще хоть слово произнесу, мы очень, очень сожалеем о твоей маме. Бедное дитя, ты, должно быть, безутешен. Не могу молчать о таком. Но… прошу тебя, не пойми это превратно, голубок… мы Бена любим. Ни в коем случае мы бы не оставили его одного, даже на пару-тройку дней. Но, говоря по правде, голубок, мы просто представить себе такого не могли. Нам просто не хватает терпения. Совсем. Мы своих двоих подняли, и этого вполне достаточно для всяких там «кто не спрятался, я не виноват».
— Да-а. Как вообще Марк себя чувствует? — это был еще один из тех парней, с кем я ходил в школу, не говоря уже о том, что мы были сверстниками и прожили по соседству восемнадцать лет.
— О, прекрасно, но теперь он говорит, что хочет в армию записаться, и я готова скрутить ему шею.
— Тут будто эпидемия, — сказал я.
— Что ж, полагаю, люди считают, что надо что-то делать.
Тут-то я и понял, что сил для бесед с посторонними больше нет. Пусть даже теперь в этом виноват я сам. Надо быть осмотрительнее.
— Однако… вернемся к Бену. Вы рассказали ему о…
— Ой, а как же, голубок. Мы все ему рассказали, прилично, как могли, мы даже отвезли его к врачу вашей мамы, чтобы тот объяснил Бену про то, что такое аневризма. А он потом по пути домой спрашивал — уже примерно в сотый раз, — когда она вернется. У нас уже просто силы иссякают… вот, мы просто этого больше не вынесем.
— Так давайте его сюда.
— О, а здесь его нет.
— Нет? Мистер Джесперс сказал…
— Голубок, мы старались, видит Бог, старались. Но ты же знаешь своего брата. Все должно быть знакомо. Должен держаться тот порядок, который он установил. Вот мы и укладывали Бена спать в его же собственную кровать, и Фил потом несколько ночей спал на диване у вас дома на случай, если Бену понадобится что-нибудь или он испугается. Но сегодня вечером сообразили, исходя из того, когда ты позвонил и все такое, что ты приедешь весьма скоро. Бен ложится спать в восемь. Каждый вечер. В восемь. Ни минутой раньше. Ни минутой позже. Подожди, я дам тебе ключ.
Она пропала из дверного проема, а я стоял, сдерживая легкую дрожь. Смотрел на желтоватый, облепленный насекомыми фонарь на крыльце и щурился. Устал так, что на мгновение потерялся, не в силах сообразить, где нахожусь. Все вокруг побелело, как бывает на какую-то долю секунды перед тем, когда теряешь сознание.
Представьте себе, что бескорыстно помогаете человеку и просите его отблагодарить вместо вас трех других людей, которые, в свою очередь, помогут еще троим. И так тепло и доброта станут распространяться по всей планете. Насколько действенной может оказаться такая простая на первый взгляд идея? Двенадцатилетний Тревор решает проверить это и начинает цепочку добрых дел, надеясь изменить мир, пусть даже ценой собственной жизни.
Вы никогда не просыпались с ощущением, что в вас живет абсолютно незнакомый вам человек?…Последняя четверть XX века. Тихий, мирный утолок в северной Калифорнии…Однако в жизни преуспевающего молодого человека Майкла Стаба вдруг начинает происходить нечто до такой степени странное, что способно поставить его на грань безумия. Почему Майкла преследуют видения некоего рядового Уолтера, погибшего в годы Второй мировой войны. Почему бывшая невеста Уолтера Мэри Энн узнает в нем своего возлюбленного? Почему Майкл так настойчиво пытается разыскать людей, некогда окружавших Уолтера? И почему, наконец, он влюбляется в Мэри Энн несмотря на почти сорокалетнюю разницу в возрасте?… Почему?«Пурпурное сердце» — это лучший роман последнего десятилетия о любви и верности, о предательстве и умении прощать, о трагедии войны и бездонных глубинах человеческой души, которая никогда не будет разгадана до конца.
Бывший танцор и актер Бродвея Билли не выходил из своей квартиры и ни с кем не общался почти десять лет. Люди пугали его, а внешний мир ужасал еще больше, поэтому день за днем он проводил в четырех стенах. И вот на ступеньках его дома появилась десятилетняя Грейс. С тех пор спокойная и тихая жизнь Билли перевернулась: отныне ему придется преодолеть собственные страхи и даже объединиться с соседями, чтобы помочь девочке, чья мать-наркоманка, похоже, совсем не заботится о судьбе дочери. Билли понял простую и очень важную истину: когда тебе плохо, найди того, кому еще хуже, и протяни руку.«Не отпускай» – это трогательная, смешная и жизнеутверждающая история о том, как доброта и смелость маленькой девочки творят чудеса со взрослыми людьми.
Себастьяну семнадцать лет, но он не похож на своих сверстников. У него нет ни друзей, ни знакомых, и он почти не выходит на улицу — все из-за отца, который ограничил его жизнь стенами их квартиры. И лишь глубокой ночью Себастьян может выскользнуть на улицу, чтобы хоть немного развлечься. Например, прокатиться в метро. Там-то он и встречает девушку…Марии двадцать три, у нее двое детей и муж, склонный к насилию. Мария до смерти боится, что муж узнает, что ее уволили, и вместо работы она катается в подземке.У этих двоих нет иного выхода, как бежать прочь от опостылевшей жизни, больше похожей на тюремное заключение.
Пять лет юная Перл скрывала страшную и печальную правду от Леонарда, своего маленького и беззащитного сына. Пять лет она пряталась и чуралась людей. Но все тщетно. Однажды Перл исчезла, и пятилетний Леонард остался один. Впрочем, не один — с Митчем. Они составляют странную и парадоксальную пару: молодой преуспевающий бизнесмен и пятилетний мальчик, голова которого полна странных мыслей. Вместе им предстоит пройти весь путь до конца, выяснить, что же сталось с Перл и что же сталось с ними самими.«Любовь в настоящем времени» — завораживающий, трогательный и жесткий роман о человеческой любви, которая безбрежна во времени и в пространстве.
Виде девятнадцать лет, и она серьезно больна. Каждый из нас, засыпая, знает, что впереди новый день. Вида всю свою недолгую жизнь никогда не была уверена, что очередной день наступит. Ее единственный шанс на спасение – не чудо-таблетка, а новое сердце. Но цена за выздоровление слишком велика: Вида будет жить, только если умрет кто-то другой. Девушка получает столь долгожданный подарок, но рада ли она ему? Вида не знает, как ей быть дальше, как использовать драгоценную возможность начать все заново. Теперь ей предстоит то, чего она не умеет и к чему никогда не готовилась, – жить.
Один из программных текстов Викторианской Англии! Роман, впервые изданный в один год с «Дракулой» Брэма Стокера и «Войной миров» Герберта Уэллса, наконец-то выходит на русском языке! Волна необъяснимых и зловещих событий захлестнула Лондон. Похищения документов, исчезновения людей и жестокие убийства… Чем объясняется череда бедствий – действиями психа-одиночки, шпионскими играми… или дьявольским пророчеством, произнесенным тысячелетия назад? Четыре героя – люди разных социальных классов – должны помочь Скотланд-Ярду спасти Британию и весь остальной мир от древнего кошмара.
Повесть Владимира Андреева «Два долгих дня» посвящена событиям суровых лет войны. Пять человек оставлены на ответственном рубеже с задачей сдержать противника, пока отступающие подразделения снова не займут оборону. Пять человек в одном окопе — пять рваных характеров, разных судеб, емко обрисованных автором. Герои книги — люди с огромным запасом душевности и доброты, горячо любящие Родину, сражающиеся за ее свободу.
Главы из неоконченной повести «Под созвездием Рыбы». Опубликовано в журналах «Рыбоводство и рыболовство» № 6 за 1969 г., № 1 и 2 за 1970 г.
Александр Житинский известен читателю как автор поэтического сборника «Утренний снег», прозаических книг «Голоса», «От первого лица», посвященных нравственным проблемам. Новая его повесть рассказывает о Людвике Варыньском — видном польском революционере, создателе первой в Польше партии рабочего класса «Пролетариат», действовавшей в содружестве с русской «Народной волей». Арестованный царскими жандармами, революционер был заключен в Шлиссельбургскую крепость, где умер на тридцать третьем году жизни.
Сегодня мы знакомим читателей с израильской писательницей Идой Финк, пишущей на польском языке. Рассказы — из ее книги «Обрывок времени», которая вышла в свет в 1987 году в Лондоне в издательстве «Анекс».
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».