Когда ты был старше - [47]
Потом Марк уложил меня сильным ударом справа, который пришелся в кость рядом с моим левым глазом. Он навалился на меня, потом отпрянул, чтобы задать хорошую трепку, однако удара так и не последовало.
Вместо этого я лишь услышал вопль Бена:
— Не смей так делать!
Я сел.
Марк лежал на спине на нашем газоне, Бен упирался коленом ему в грудь, наставив палец прямо Марку в лицо. Словно отчитывал четырехлетнего карапуза.
— Не смей бить Расти! Никогда не трогай Расти!
Несмотря на рост Бена, Марк был намного крупнее и сильнее. Ему только и нужно-то было упереться локтями в землю, толкнуть посильнее — и он бы сбросил Бена на газон. Но он не пошел против Бена. И против меня тоже. Лишь глянул на меня через плечо с выражением преувеличенного презрения. Потом проследовал к себе во двор и поднял шланг. Я слышал, как зашипела вода, когда он сжал наконечник.
Бен стоял надо мной, разглядывая мое лицо.
— Почему он тебя ударил?
— Давай-ка сначала зайдем в дом. Дай мне руку. — Он протянул мне свою громадную ладонь, и я поднялся на ноги. — Пошли домой.
— Но почему он тебя ударил?
— Я ударил его первым.
— Почему ты ударил его первым?
Я силился вставить ключ в замок, но руки тряслись. Попасть удалось только с седьмой попытки, и мы благополучно вошли в гостиную.
— Почему ты ударил его первым?
— Потому, что он сказал кое-что про Анат.
— Что он сказал?
— Бен, это долгая история.
— То, что он сказал, было плохим?
— Очень плохим.
— Ему не следовало говорить гадости.
— Но он говорит.
— Но даже если и говорит. Тебе не следовало его бить.
— Понимаю.
— Но ты ударил.
— Бен! — рявкнул я. Резче, чем хотел.
— Что?
— Я немного расстроен. Мы можем хотя бы минуту помолчать?
— Хорошо. Что на ужин?
Я вздохнул.
— Хочешь макароны с сыром?
— Ага.
— Посмотри телевизор, пожалуйста, пока все будет готово.
— Хорошо.
В кухне я провел божественные, тихие двадцать минут. Почти хватило, чтобы прийти в себя. Или, по крайней мере, в того себя, каким я был до всего этого. Прелестная тишина лишь время от времени прерывалась хохотом во все горло из телегостиной.
Я набрал льда в бумажное полотенце и приложил к глазу, взявшись за дело. Время от времени я переносил лед на костяшки пальцев правой руки. Разок сделал перерыв и проглотил четыре таблетки аспирина.
В конце концов я поставил на стол две плошки мелко просеянной муки с восстановленным сырным порошком и два стакана молока.
Потом позвал Бена идти есть.
Телевизор умолк.
Как показалось, много времени спустя Бен появился и сел за стол. Взял свою вилку.
— Салфетку, — напомнил я.
— Ой, верно.
Он тряхнул бумажной салфеткой и аккуратно расстелил ее на коленях.
Затем набросился на еду, смолотив добрую половину ужина за пять-шесть приемов.
— Вкусно?
Бен кивнул. Казалось, он был погружен в свои мысли. Что бы «мысли» ни значили для Бена.
— Что? — спросил я. Хотя не понятно, зачем.
— Ты ведь и в самом деле опоздал, — сказал он.
В пекарню я пробрался в 6:51 утра. Только не через кухонную дверь. Грустя и физически ощущая утрату, которая занозой впилась мне под ребра, давила на сердце и не давала вздохнуть полной грудью, я воспользовался входом для покупателей.
Анат глянула из кухни. Выжидательно. Ждала, когда я приду и заговорю с ней. Так, как я делал всегда.
Но не в этот раз.
Я уселся за столик в затемненном кафетерии. Начался долгий кусок времени, в течение которого она не нарезала никаких пончиков.
Потом Анат отерла руки о белый фартук, вышла, встала за стойкой и пристально смотрела молча на меня еще с минуту, а я смотрел на нее в сумеречном свете.
— Вы на меня сердиты, — произнесла она тревожно, голосом, который выдавал сдерживаемые слезы.
— Нет! — сказал я. Выкрикнул, честно говоря. — Нет, конечно же, не сержусь. С чего бы мне сердиться?
— Не надо было мне приходить к вам в дом.
— Да нет, это здорово. Это было прекрасно. Совсем не в том дело.
— В чем же тогда?
Я смотрел в окно всего секунду-другую, пока какая-то машина проезжала мимо, и свет ее фар пробивал предрассветный сумрак — с половинным успехом. Указывая на машину, я заговорил:
— Люди заметят, если уже не заметили. Меня это не беспокоит ни в малейшей степени. А вот для вас это очевидная сложность. А я не хочу создавать вам сложности. В вашей жизни я хочу быть чем-то хорошим. Не хочу накликать на вас беду.
Потом я с минуту просто сидел и дышал, не в силах заставить себя взглянуть на Анат, посмотреть, как были приняты мои слова. Когда любопытство одолело страх, я посмотрел ей в лицо.
То, что я увидел, правдиво можно было описать лишь как… Мне было страшно воспользоваться этим словом, но оно было единственным для завершения этого предложения. Любовь. Анат смотрела на меня с любовью. А уж если и не с любовью, то с тем, что недалеко от нее ушло.
— Вы милый, — выговорила она. — Неудивительно…
Я ждал, пока она скажет мне, что неудивительно, но она так и не сказала. К сожалению. Полагаю, мне бы это понравилось.
Мы долго и неловко молчали.
Потом она сказала:
— Ладно, позвольте, по крайней мере, я зажгу свет. Не надо сидеть в темноте.
— В темноте да не в обиде.
— Это будет выглядеть странно, вы не считаете? — спрашивая, она обошла стойку. — Вы мой покупатель. Для своих покупателей я зажигаю свет.
Представьте себе, что бескорыстно помогаете человеку и просите его отблагодарить вместо вас трех других людей, которые, в свою очередь, помогут еще троим. И так тепло и доброта станут распространяться по всей планете. Насколько действенной может оказаться такая простая на первый взгляд идея? Двенадцатилетний Тревор решает проверить это и начинает цепочку добрых дел, надеясь изменить мир, пусть даже ценой собственной жизни.
Вы никогда не просыпались с ощущением, что в вас живет абсолютно незнакомый вам человек?…Последняя четверть XX века. Тихий, мирный утолок в северной Калифорнии…Однако в жизни преуспевающего молодого человека Майкла Стаба вдруг начинает происходить нечто до такой степени странное, что способно поставить его на грань безумия. Почему Майкла преследуют видения некоего рядового Уолтера, погибшего в годы Второй мировой войны. Почему бывшая невеста Уолтера Мэри Энн узнает в нем своего возлюбленного? Почему Майкл так настойчиво пытается разыскать людей, некогда окружавших Уолтера? И почему, наконец, он влюбляется в Мэри Энн несмотря на почти сорокалетнюю разницу в возрасте?… Почему?«Пурпурное сердце» — это лучший роман последнего десятилетия о любви и верности, о предательстве и умении прощать, о трагедии войны и бездонных глубинах человеческой души, которая никогда не будет разгадана до конца.
Бывший танцор и актер Бродвея Билли не выходил из своей квартиры и ни с кем не общался почти десять лет. Люди пугали его, а внешний мир ужасал еще больше, поэтому день за днем он проводил в четырех стенах. И вот на ступеньках его дома появилась десятилетняя Грейс. С тех пор спокойная и тихая жизнь Билли перевернулась: отныне ему придется преодолеть собственные страхи и даже объединиться с соседями, чтобы помочь девочке, чья мать-наркоманка, похоже, совсем не заботится о судьбе дочери. Билли понял простую и очень важную истину: когда тебе плохо, найди того, кому еще хуже, и протяни руку.«Не отпускай» – это трогательная, смешная и жизнеутверждающая история о том, как доброта и смелость маленькой девочки творят чудеса со взрослыми людьми.
Себастьяну семнадцать лет, но он не похож на своих сверстников. У него нет ни друзей, ни знакомых, и он почти не выходит на улицу — все из-за отца, который ограничил его жизнь стенами их квартиры. И лишь глубокой ночью Себастьян может выскользнуть на улицу, чтобы хоть немного развлечься. Например, прокатиться в метро. Там-то он и встречает девушку…Марии двадцать три, у нее двое детей и муж, склонный к насилию. Мария до смерти боится, что муж узнает, что ее уволили, и вместо работы она катается в подземке.У этих двоих нет иного выхода, как бежать прочь от опостылевшей жизни, больше похожей на тюремное заключение.
Пять лет юная Перл скрывала страшную и печальную правду от Леонарда, своего маленького и беззащитного сына. Пять лет она пряталась и чуралась людей. Но все тщетно. Однажды Перл исчезла, и пятилетний Леонард остался один. Впрочем, не один — с Митчем. Они составляют странную и парадоксальную пару: молодой преуспевающий бизнесмен и пятилетний мальчик, голова которого полна странных мыслей. Вместе им предстоит пройти весь путь до конца, выяснить, что же сталось с Перл и что же сталось с ними самими.«Любовь в настоящем времени» — завораживающий, трогательный и жесткий роман о человеческой любви, которая безбрежна во времени и в пространстве.
Виде девятнадцать лет, и она серьезно больна. Каждый из нас, засыпая, знает, что впереди новый день. Вида всю свою недолгую жизнь никогда не была уверена, что очередной день наступит. Ее единственный шанс на спасение – не чудо-таблетка, а новое сердце. Но цена за выздоровление слишком велика: Вида будет жить, только если умрет кто-то другой. Девушка получает столь долгожданный подарок, но рада ли она ему? Вида не знает, как ей быть дальше, как использовать драгоценную возможность начать все заново. Теперь ей предстоит то, чего она не умеет и к чему никогда не готовилась, – жить.
Один из программных текстов Викторианской Англии! Роман, впервые изданный в один год с «Дракулой» Брэма Стокера и «Войной миров» Герберта Уэллса, наконец-то выходит на русском языке! Волна необъяснимых и зловещих событий захлестнула Лондон. Похищения документов, исчезновения людей и жестокие убийства… Чем объясняется череда бедствий – действиями психа-одиночки, шпионскими играми… или дьявольским пророчеством, произнесенным тысячелетия назад? Четыре героя – люди разных социальных классов – должны помочь Скотланд-Ярду спасти Британию и весь остальной мир от древнего кошмара.
Повесть Владимира Андреева «Два долгих дня» посвящена событиям суровых лет войны. Пять человек оставлены на ответственном рубеже с задачей сдержать противника, пока отступающие подразделения снова не займут оборону. Пять человек в одном окопе — пять рваных характеров, разных судеб, емко обрисованных автором. Герои книги — люди с огромным запасом душевности и доброты, горячо любящие Родину, сражающиеся за ее свободу.
Главы из неоконченной повести «Под созвездием Рыбы». Опубликовано в журналах «Рыбоводство и рыболовство» № 6 за 1969 г., № 1 и 2 за 1970 г.
Александр Житинский известен читателю как автор поэтического сборника «Утренний снег», прозаических книг «Голоса», «От первого лица», посвященных нравственным проблемам. Новая его повесть рассказывает о Людвике Варыньском — видном польском революционере, создателе первой в Польше партии рабочего класса «Пролетариат», действовавшей в содружестве с русской «Народной волей». Арестованный царскими жандармами, революционер был заключен в Шлиссельбургскую крепость, где умер на тридцать третьем году жизни.
Сегодня мы знакомим читателей с израильской писательницей Идой Финк, пишущей на польском языке. Рассказы — из ее книги «Обрывок времени», которая вышла в свет в 1987 году в Лондоне в издательстве «Анекс».
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».