Когда собаки не лают. Путь криминалиста от смелых предположений до неопровержимых доказательств - [102]

В результате того, что криминалистическая работа в Великобритании разделена между полицейскими лабораториями и внешними поставщиками, а также из-за созданной системы, делящей все необходимые криминалистические услуги на отдельные составляющие, чтобы их было проще заказывать и контролировать, произошло две вещи. Во-первых, работа по одному делу зачастую стала дробиться между разными лабораториями, в связи с чем терялась общая картина и возрастал риск ошибочной интерпретации результатов экспертизы. Порой адвокаты не знают, какие именно эксперты должны отвечать в суде на те или иные вопросы. Должен ли это делать специалист из полиции, который видел предмет в первоначальном состоянии? Или лучше пусть выступит криминалист, ведь он проводил замысловатые анализы на образце, извлеченном из этого предмета? Проблема в том, что ни у первого, ни у второго не будет общей картины. Разумеется, в итоге решать вопрос по поводу чьей-то вины должен суд, однако при такой разрозненности доказательств задача может быть усложнена.

Вторым последствием стало то, что при проведении экспертизы все чаще делается упор лишь на несколько типов анализов, в связи с чем диапазон выбора изобретательных стратегий расследования постоянно сужается. Криминалисты жалуются на утерю навыков, как они это называют, а также на то, что в будущем необходимых навыков и знаний, когда они потребуется, может попросту не оказаться.

Очень хороший пример области криминалистики, исчезающей на наших глазах, – анализ текстильных волокон. Каждый человек носит одежду, и когда одежда одного человека контактирует с одеждой другого либо с мебелью, автомобильными сиденьями и тому подобным, между ними происходит перенос крошечных фрагментов волокон. Мы бы практически наверняка ни за что не нашли следы крови (и ДНК) в делах об убийстве Стивена Лоуренса и убийствах на Пембрукширской береговой тропе, если бы не искали текстильные волокна.

Даже когда у тебя на руках множество предметов для исследования, волокна могут подсказать, на каких именно весомые доказательства. Проблема в том, что, поскольку нам до сих пор приходится искать, извлекать, анализировать и сравнивать волокна вручную, эта работа занимает много времени, и, как следствие, она относительно дорогая. Ирония в том, что теперь у нас имеются технологии для автоматизации всего процесса; нужно лишь немного денег на исследования, чтобы приспособить ее для криминалистических задач. Вместе с тем ни одна из компаний не может похвастаться достаточной прибылью и не станет идти на риск дополнительных инвестиций в сложившейся обстановке. И их нельзя в этом винить. Достаточно взглянуть хотя бы на то, как в настоящий момент обстоит продвижение в Великобритании системы ParaDNA[47]. Хоть правительство и выделяет какие-то деньги на исследования, большая их часть уходит на развитие полицейской криминалистики, чтобы полиция могла выполнять больше работы своими силами. Так все и продолжает катиться по наклонной.

Когда я обсуждаю с полицией уроки, извлеченные мной за годы в криминалистике, они всегда оживляются и хотят получить совет по поводу каких-то конкретных дел. Разумеется, я с радостью его даю. Тем не менее очевидно, что, как только они вернутся к повседневной работе, из-за обилия поставленных перед ними задач эти дела непременно будут снова отложены в долгий ящик. Любой, кто когда-либо работал в ЭКС, может им только посочувствовать!

Помимо прочего особое беспокойство по поводу всего этого связано с тем, что при повторном расследовании нераскрытых дел одними из наиболее полезных образцов, которые могут быть найдены в архивах, скорее всего, будут полоски клейкой ленты, снятые с вещественных доказательств. Вместе с тем таких образцов берется все меньше и меньше, даже несмотря на то, что это в целом не требует много времени. Когда-нибудь в каком-то деле другие методы поиска не дадут желаемого результата, а это непременно произойдет, поскольку не всегда подвернется удачно расположенная камера видеонаблюдения, а преступник, к примеру, может успеть до своего ареста стереть все данные с мобильного телефона. В этом случае для повторного расследования у нас не будет ничего. Это непременно приведет к снижению нашей эффективности в будущем и поспособствует тому, что некоторые судебные ошибки не будут исправлены. И что тогда произойдет, когда полиция будет абсолютно уверена в чьей-то вине, как это было в деле Кардиффской тройки, Колина Стэгга[48] или (уже относительно недавно) Кристофера Джеффриса[49] – бывшего школьного учителя из Бристоля, ошибочно заподозренного в убийстве Джоанны Йетис? Неужели мы вернемся к старым жутким временам догадок, только на этот раз, несмотря на все наши знания и навыки, без страховки в виде большого количества образцов, по которым эти догадки можно было бы проверить?

Разумеется, многие могут сказать, что происходящее сейчас – то, что полиция берет на себя все больше криминалистической работы, – просто возвращение к исходному положению дел. Но это не так. За исключением дактилоскопии, которой полиция занимается по историческим причинам по сей день, криминалистика всегда была независимым занятием. Я помню, с какой гордостью мы отстаивали эту независимость в ЭКС, если она когда-либо ставилась под сомнение в суде, мол, «конечно же, вы так скажете, ведь вы работаете на полицию».