Когда проснется Харон - [7]

Отчего же я проснулся? Вспомогательная программа подсказывает, что обшивки коснулся лепесток направленного снизу луча. Легко, ненароком, игриво, будто дуновение ветерка. Он исчез, но породил вопросы, суть которых, впрочем, ускользает от меня столь же стремительно, как ощущение самого прикосновения.

Проваливаясь в дрему, отмечаю непривычное жжение в сенсорах. С поверхности проклятого мира к границе атмосферы тянутся несколько грибообразных отростков. На ум приходят дурные ассоциации, но с чем?.. Сон, если таковой привидится, обещает быть кошмарным…

День Я

Не пригрезилось. Стук в иллюминатор столь же реален, как звезды, чей свет еще пробивается сквозь пыль, осевшую на сенсорах, и чьи голоса отчетливо слышу в радиодиапазоне. Но то, что закрывает часть видимого пространства, кажется порождением сна. Рядом со мной дрейфует, сравняв скорости, цилиндрический аппарат, ощетинившийся усиками антенн. Компактные размеры и довольно простая конструкция свидетельствуют, что его создатели не поднаторели в создании космических кораблей, и не доросли до технологий, породивших меня. Как ни жаль, но это не спасательная команда, явившаяся на зов «Олимпа», а гость откуда-то гораздо ближе.

Рядом с люком, закрывающим вход в мой шлюз, висит гуманоидная фигура в белоснежном скафандре довольно грубой конструкции. Незнакомец заглядывает в иллюминатор и приветливо машет верхней конечностью, демонстрируя готовность к контакту. Открываю створу, в свою очередь приглашая внутрь. Я недоверчив, но еще гостеприимен и любопытен.

Давление в шлюзовой камере сравнялось и переходной люк распахивается. Гость ступает внутрь и останавливается, осматриваясь по сторонам. Я включаю внутреннее освещение, пытаясь разглядеть, что прячется за зеркальным забралом пришельца. Он, словно почувствовав мое желание, освобождается от шлема.

– Харон, привет, – говорит гость. – А у тебя дико холодно.

Человек. Удивительно похож на Прометея и, одновременно, на его возлюбленную, нашедших друг друга на Надежде. Может ли он быть одним из их прямых потомков? Кто знает? Без генетической экспертизы сказать точно невозможно, но мне почему-то кажется, что первое впечатление верно.

– Приветствую на борту, – хрипят внутренние динамики, и мне несколько стыдно за то, что время не пощадило их мембраны.

– Надо же, – мужчина качает головой. – И впрямь говорящий! Не врали.

Далекий потомок бунтовщика и рыжеволосой колонистки ставит перед собой контейнер, который заволок на борт.

– Что это? – любопытствую я.

– Плата за проезд, паромщик. Если, конечно, ты согласен указать путь к большому кораблю. К «Олимпу», если мы верно расшифровали древние записи.

Он извлекает из контейнера цилиндрический предмет, который заставляет счетчик Гейгера участить пульс, а меня – встрепенуться. Источник энергии выглядит кустарно, но обещает возвращение утраченных возможностей.

Молодой Прометей подкупающе улыбается.

– Мы подросли и вернулись, Харон!