Когда приходит ответ - [17]
Говорили, в этой группе был до него другой преподаватель. Тоже молодой, из практиков. Вероятно, тоже хотел внести в занятия что-то новое, перестроить. Но почему-то не удержался, ушел.
Последняя площадка. Знакомый коридор. Раскрытые двери аудиторий. И оттуда вместе с неясным гулом дохнуло вдруг на Мартьянова что-то такое, от чего он еще сильнее стиснул ручку портфеля.
Быстрым шагом устремился он вперед, в аудиторию.
2
Первые же занятия во второй группе третьего курса по «Теории электротехники» обнаружили расстановку сил. Новый преподаватель Григорий Иванович Мартьянов не желал учитывать особенности своих слушателей. А слушатели, оказывается, имели уже разработанную тактику обхождения с лекторами.
Он входил в аудиторию быстрой походкой, будто едва успевая попасть сюда между разными важными делами, водружал на столик, как точку опоры, свой увесистый портфель, хватался за мелок и, не отпуская его До конца лекции, быстро отчеканивал наизусть то, что выучил на домашних репетициях, не давая ни себе, ни слушателям передышки.
Как раньше за диспетчерским пультом бросал он в телефон отрывистые команды, так и теперь кидал он в аудиторию резким, звонким голосом порции необходимых знаний. Быстро, фраза за фразой. Скорее сообщая, чем объясняя. Помнится, еще главный инженер Центрэнерго говорил ему: «Одни формулировки и почти никаких объяснений».
Выписав на доске ряды уравнений, он поднимал назидательно указательный палец, измазанный мелом.
Как очевидно… — произносил он и делал скачок мыслей, далеко не для всех очевидный.
Отсюда имеем… — произносил он и писал одно выражение за другим, предоставляя догадываться, каким образом «имеем».
Очень просто! — любил он повторять, хотя от этой простоты у многих из его слушателей начинали кружить в голове «вихревые токи».
Манера чтения, похожая на отдачу распоряжений. Аудитория, в свою очередь, пыталась взять реванш. Едва он заканчивал, как немедленно поднималась чья-нибудь рука.
— У меня вопрос!
Вопросы были самые неожиданные, непредвиденные, возникавшие непонятно по какой логике.
А почему там в формуле знак плюс? (Равносильно тому, что спросить: а почему дважды два — четыре?)
А как это объяснить с точки зрения современной электронной теории?
(Как объяснить, когда тут электронная теория вовсе ни при чем!)
— А могут ли напряжения столкнуться друг с другом? (Дураки лбами могут столкнуться!)
И все в таком роде. С невинным видом и взором полного доверия. Особенно отличалась одна девица, сидевшая в первом ряду. Курчавенькая такая, недурная собой, с темными озорными глазами. «Т. Белковская» — по списку. Она почти всегда запевала с одной и той же фразы:
— Я не понимаю… — таким тоном, будто он уже заранее виноват в том, что она не понимает.
В первый день его спас звонок, возгласивший, что все могут вскочить, забывая о собственных вопросах, а он — быстро ретироваться под успокоительную фразу: «В следующий раз…»
В следующий раз опять разыгралось то же. Его брали в кольцо вопросов, и тридцать пар настороженных, насмешливых глаз ждали с веселым замиранием. Как он ответит?
Что поделаешь? — признался декан. — Каждый студент вправе спросить, если он не понимает.
А что преподаватель? Ничего не вправе? — раздраженно спросил Мартьянов.
Почему же. Если сумеете… Ваш предшественник не сумел. Видите ли, я убедился: преподавать — это не только знать свой предмет, необходимо еще кое-что…
— А-а, спасибо! — протянул Мартьянов.
«Кое-что еще? — повторил он, выходя из кабинета декана. — Хорошо, попробуем!»
Началось опять с Тамары Белковской:
— Я не понимаю…
И карусель завертелась.
Мартьянов молчал, не обращая внимания на вопросы других. В упор смотрел он на Белковскую, на эту вызывающе хорошенькую бесовскую мордочку, смотрел, будто глубоко обдумывая то, что она спросила. Смотрел до тех пор, пока в аудитории не наступила тишина.
— А вы сами-то отдаете себе отчет в том, что вы спрашиваете? — сказал он наконец.
— Подумаешь, а что такого! — тряхнула она стрижкой.
— А то, что ваш вопрос нелепый, бессмысленный! — зазвенел его голос.
Мартьянов схватился опять за мелок и принялся самым серьезным образом разбирать, анализировать слова Белковской, брошенные так себе, на ветер. Несуразное допущение, мысль шиворот-навыворот… Хотя доказывать чужую нелепицу бывает гораздо труднее, чем что-нибудь дельное. Ну, что бы существовали формулы, по которым можно было бы сразу, без долгих слов вывести: глупо или неглупо! И все-таки Мартьянов не поленился, не пожалел времени, чтобы доказать, насколько же глупо то, что она спрашивала.
— Куриная логика! — бросил он в заключение.
По аудитории прокатился смешок. Белковская вспыхнула, почувствовав, что она уже не герой положения.
— Прошу помнить, — произнес Мартьянов, стряхивая мел с пиджака. — Я не собираюсь отвечать на такие вопросы, если их можно вообще назвать вопросами.
Оглядел ряды.
— Кто еще хотел спросить? Вы, кажется? — нацелился на одного из зачинщиков.
— Нет, я ничего… — пробормотал тот и уткнулся в тетрадь. Мартьянов как ни в чем не бывало продолжал занятие. Вот оно, кажется, то самое «кое-что еще», о чем говорил декан.
3
Автор рассказывает историю из своего опыта работы на заводе. Это история с маленькими металлическими пластинками, которые называют часто попросту и коротко: «плитки». За их внешней простотой кроется целая эпоха в развитии техники.
- Ускользает! - говорит с досадой один из героев этой повести.Они ведут трудный, но увлекательный поиск - инженеры, ученые, рабочие мастера. Они ищут: как проникнуть в тайны того, что мы называем гладкой поверхностью, в мир невообразимо малых величин. Как же разглядеть его, как описывать и даже рисовать его странный ландшафт? Много разных препятствий надо преодолеть на этом пути.Следя за поисками героев книги, читатель побывает и в цехах большого завода, и в конструкторском бюро, и в кабинетах Академии наук, и в исследовательской лаборатории, заглянет и в Америку, и на Британские острова… Читатель примет участие и в изобретательских находках, и в ученых спорах, и в тех опытах, которые проводят действующие лица.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу вошли две повести известного современного македонского писателя: «Белый цыганенок» и «Первое письмо», посвященные детям, которые в трудных условиях послевоенной Югославии стремились получить образование, покончить с безграмотностью и нищетой, преследовавшей их отцов и дедов.
«В джунглях Юга» — это приключенческая повесть известного вьетнамского писателя, посвященная начальному периоду войны I Сопротивления (1946–1954 гг.). Герой повести мальчик Ан потерял во время эвакуации из города своих родителей. Разыскивая их, он плывет по многочисленным каналам и рекам в джунглях Южного Вьетнама. На своем пути Ан встречает прекрасных людей — охотников, рыбаков, звероловов, — истинных патриотов своей родины. Вместе с ними он вступает в партизанский отряд, чтобы дать отпор врагу. Увлекательный сюжет повести сочетается с органично вплетенным в повествование познавательным материалом о своеобразном быте и природе Южного Вьетнама.
Так уж повелось испокон веков: всякий 12-летний житель Лонжеверна на дух не переносит обитателей Вельранса. А каждый вельранец, едва усвоив алфавит, ненавидит лонжевернцев. Кто на уроках не трясется от нетерпения – сбежать и проучить врагов хорошенько! – тот трус и предатель. Трясутся от нетерпения все, в обеих деревнях, и мчатся после занятий на очередной бой – ну как именно он станет решающим? Не бывает войны без трофеев: мальчишки отмечают триумф, срезая с одежды противника пуговицы и застежки, чтоб неприятель, держа штаны, брел к родительской взбучке! Пуговичная война годами шла неизменно, пока однажды предводитель лонжевернцев не придумал драться нагишом – позора и отцовского ремня избежишь! Кто знал, что эта хитрость приведет затянувшийся конфликт к совсем не детской баталии… Луи Перго знал толк в мальчишеской психологии: книгу он создал, вдохновившись своим преподавательским опытом.
Эта книга о людях, покоряющих горы.Отношения дружбы, товарищества, соревнования, заботы о человеке царят в лагере альпинистов. Однако попадаются здесь и себялюбцы, молодые люди с легкомысленным взглядом на жизнь. Их эгоизм и зазнайство ведут к трагическим происшествиям.Суровая красота гор встает со страниц книги и заставляет полюбить их, проникнуться уважением к людям, штурмующим их вершины.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.