Когда приходит любовь - [11]

— Он не то чтобы плохой, — начала Клэр, — он просто…

— Что просто? — Макс перестала полировать стол и повернулась к ней. Сняв рыбацкий свитер, она устроилась на полу рядом с Клэр, вытянув тонкие, как палки, ноги в джинсах. На Макс обычно было надето несколько слоев одежды: кофты с капюшонами, нижнее белье, байковые рубашки, топы детского размера и иногда большое смешное пончо пурпурно-зеленого цвета поверх всего остального. Один раз она оставила это пончо в доме Клэр, и Клэр с удовольствием расхаживала в нем по заднему двору, наслаждаясь ощущением уюта и безопасности, которое оно создавало. В этом пончо она казалась себе бабочкой. Сейчас на Макс была простая футболка с надписью «Домохозяйка», сделанной розовыми готическими буквами.

— Как он на меня смотрит! Так смотрит мама, когда мы идем на обед к Шрюсбери, — она улыбается, разговаривает, смеется, но можно сразу понять, что ей скучно. Вот так и папа на меня смотрит, как будто не может дождаться, когда от меня отвяжется, — высказалась Клэр. Она радовалась, что поделилась с Макс и что сумела подобрать правильные слова. Она никогда раньше об этом не говорила.

Макс обняла Клэр за плечи.

— Он больше теряет, лапочка.

Когда Клэр было девять лет, ее лучшая подруга Молли переехала в Таос, в Нью-Мексико. Клэр болезненно переживала этот эпизод своей жизни. Самым трудным было расстаться с семьей Молли и их большим старым домом в стиле Тюдор.

У матери Клэр был бизнес: она устраивала вечеринки. Она, по сути, владела большей его частью, хотя постепенно передавала текущую работу своей партнерше Сисси Шиган и медленно превращалась в своего рода номинальную фигуру. Хотя раньше, когда она всерьез занималась делом, мать Клэр брала на себя планирование, организацию заказов — дневную работу, как она это называла, — однако на самом мероприятии присутствовала только Сисси. Клэр все время недоумевала, как мать может так поступать: тщательно выбирать свечи, еду, тарелки, цветы, музыку, иногда даже устраивать тематические вечеринки, вникать в такие детали, как освещение, решать, вешать ли гобелены на зеленые стены, чтобы зал не выглядел так, будто после желтухи, а потом даже не съездить и не взглянуть, что получилось. Когда Клэр ее об этом спросила, мать ответила:

— Я все вижу, Клэр. Все здесь. — Она коснулась головы, улыбнулась и взяла Клэр за подбородок. — И вообще я лучше побуду с тобой, — заключила она, чтобы Клэр поняла, почему она делает только дневную работу.

Иногда, особенно во время сезона отпусков, то или иное событие оказывалось для заказчиков настолько важным, что матери Клэр приходилось присутствовать на празднестве самой. Тогда она надевала длинное платье из крепа или джерси, чаще всего черное, ничего яркого или блестящего, за исключением, возможно, серег в форме маленьких люстр, если уж событие было слишком значительным. Мать как-то сказала Клэр, что суть в том, чтобы быть невидимой, хотя Клэр прекрасно знала, что ее мама в любом случае будет сиять, как звезда. Тогда она завозила Клэр в дом Молли, частенько даже выходила из машины, чтобы поговорить с Лив, матерью Молли. Или с ее отцом, Джимом. Иногда она шутливо крутилась в своем платье или делала реверанс. Бывало, мать забирала Клэр на следующее утро. Она обычно приезжала, когда они еще завтракали. Она тоже присаживалась на минутку, выпивала кофе вместе с Лив и рассказывала коротенькие забавные истории о вечеринке: как рассыпались профитроли, пьяный гость выступил с тостом, обильно сдобренным матом, а хозяйка мучилась в тугом корсете. Клэр очень дорожила этими моментами: вкусом булочки с корицей, цветами на столе, веселым смехом матери. Две девочки, две женщины — счастливые друзья.

Когда семья Молли переехала, Клэр уже не с кем было оставлять, поэтому ее мать наняла для Сисси помощника Сета, и они стали делать всю вечернюю работу. Правда, матери Клэр пришлось присутствовать на еще одном большом торжестве, которое проходило на горном курорте, — свадьбе детей из двух враждующих семей.

— Мне обязательно следует там быть. Нужно проследить, чтобы они не налили яда в мартини друг другу. Для бизнеса плохо, когда гости покидают вечеринку на носилках. — Голос матери смягчился. — Но это в последний раз, Клэри.

Итак, после шести лет коротких дневных визитов Клэр оказалась в квартире отца в Сити, где должна была провести все выходные. Отец заполнил каждую минуту этих дней походами в Музей естественной истории и Художественный музей, пикником в парке, где они ели не бутерброды, а взятую в ресторане еду из забавных маленьких коробочек. Они ходили по магазинам, и отец купил ей кожаные сапоги на высоком каблуке, которые мать сочла неподходящими для восьмилетней девочки и ни разу не позволила надеть, красное шерстяное двустороннее пальто с вышитыми на обшлагах цветочками и шляпу в тон. В первый вечер они ужинали в ресторане в гостинице «Времена года», после чего Клэр заснула в обнимку с новым плюшевым медведем величиной с трехлетнего ребенка.

Но во вторую ночь она проснулась около полуночи, неожиданно испугавшись незнакомой комнаты, куда через высокие окна проникало слишком много света. Она подошла к одному из окон и посмотрела вниз на спешащие куда-то машины и людей на тротуаре. Ей стало одиноко при виде всей этой буйной деятельности внизу и звуков, которые она не могла слышать. Она задумалась, почему ей так хочется домой, несмотря на то что отец был с ней очень мил. Может быть, дело в том, что он забывал имена людей, о которых она ему рассказывала, или дважды задавал один и тот же вопрос? Но больше всего ее печалило, даже возникало желание исчезнуть во время бесед с отцом, когда взгляд его скользил по ней, потом уходил в сторону. Его внимание было таким же рассеянным, как у ребенка, находящегося в комнате с телевизором, и Клэр видела, как бегают его глаза, как будто в любой момент может появиться другая дочь, получше.